Кофе и полынь

— Неужели здесь кто-то живёт? — скривился Клэр, осторожно переступив через кучу мусора. Объёмную корзину с подарками он нёс так легко и непринуждённо, словно она ничего не весила. — Впрочем, что это я — живут и в местах похуже… Вы уверены, что мы идём правильно, милая племянница?

Судя по его тону, именно в этот момент милой он меня вовсе не считал.

— Разумеется, — кивнула я невозмутимо. — Тут совсем недалеко. Вы ведь не боитесь, дядя?

— Я? Слово «страх» мне неведомо… И если вы сомневаетесь в этом, то вспомните, как быстро появляется Джул, если его позвать.

Тут диалог прекратился сам собой, потому что мы наконец остановились перед дверью, по цвету совершенно сливающейся со стеной. Эллис, помнится, выстукивал какой-то особый шифр — три удара, потом два, потом снова три или что-то вроде того, но я, разумеется, не стала делать ничего подобного — и просто забарабанила тростью что есть силы.

С полминуты ничего не происходило… а потом заскрежетали замки и дверь приотворилась, ровно настолько, чтоб можно было разглядеть небритого, сильно загорелого мужчину, очень высокого и крепко сложенного.

При очень-очень хорошо развитом воображении легко было обнаружить в нём сходство с Зельдой — и отчасти с Лайзо, хотя вряд ли бы их посчитали братьями, появись они рядом.

— Зачем пожаловали? — угрожающе низким тоном поинтересовался он.

Так громилы и разбойники обычно спрашивают, не желает ли путник убраться подобру-поздорову; интонации, к счастью, были знакомы мне только по театральным представлениям, а вот говорившего я узнала.

— Ян, — улыбнулась я дружелюбно. — Доброе утро. Надеюсь, миссис Маноле… Зельда здесь? Право, неудобно, что мы приехали без предупреждения, но у меня есть весточка от Лайзо, всего несколько слов, но их я бы хотела передать лично.

Лицо у Яна ожесточилось:

— Что там этот подонок передаёт, я знать не желаю, и…

— И всё же я настаиваю, — повысила голос я. — Будьте так любезны, позовите Зельду — или, если её нет, скажите, когда она появится. Мы подождём.

На секунду Ян остолбенел — вероятно, не ожидал столкнуться с такой настойчивостью. С глухим рокочущим: «Говорю же, прочь пошли…» — он шагнул ко мне, одновременно поднимая руку, Клэр двинулся наперерез, нашаривая что-то за пазухой… И, пожалуй, всё могло бы закончиться прескверно, не явись из полумрака за дверью плотно скрученная мокрая тряпка — и не опустись она на голову Яну.

— Ишь, чего удумал — драку чуть не учинил, — сварливо произнесла Зельда, ступая на порог. И снова замахнулась на сына тряпкой: — У, окаянный! Вымахал такой лоб, а ума не нажил! Или не видишь, что эта птичка тебе не по зубам?

Ян с неприязнью покосился на Клэра:

— Да я его, мелюзгу, одной рукой прихлопну — только каша и останется… Ай!

Зельда молча огрела его тряпкой в третий раз и потом сплюнула на землю в досаде:

— Как есть дурень! Разок бы ты щёголя, может, и ударил, да только не о нём речь. Что б супротив револьвера-то сделал? — и она указала на меня.

— Миссис Маноле, как так можно! Разве бы я стала стрелять в вашего сына? — оскорбилась я, но ридикюль с отцовским револьвером огладила. — И, уверена, до такого бы не дошло, всё бы разрешилось мирно.

Клэр ничего не сказал, но так взглянул на Яна, что тот сглотнул и сделал шаг назад, едва не сбив с ног Зельду. А она, видимо, уже потеряла надежду вразумить сына тряпкой — и только махнула рукой:

— Ну, толку-то думать о том, что могло быть, а могло и не быть… Заходи уж, птичка. Белобрысый-то тебе кто? Больно рожа знакомая, а припомнить не могу.

— О, это мой дядя, сэр Клэр Черри, баронет… Дядя, познакомьтесь с матушкой Лайзо, миссис Маноле.

— Мы уже встречались, когда вы устроили то чудовищно безвкусное представление с гадалкой-гипси в «Старом гнезде», — закатил глаза Клэр. И нехотя добавил: — Однако рад знакомству, миссис Маноле. Прискорбно только, что старший сын не унаследовал от вас ни благоразумия, ни проницательности.

— Да дурень он, как и его отец! Да и нравом пошёл в него…

В доме тоже почти ничего не изменилось, только будто бы стало почище и посвежее — или же я на сей раз не замечала недостатков и не рисовала себе в воображении ужасные картины. Зельда провела нас на кухню. Тут было, пожалуй, жарковато из-за растопленной плиты и пахло похлёбкой, но на потолочных балках, как и прежде, висели связки трав и странные амулеты. Я забрала у Клэра корзину и передала Зельде, сказав:

— Надеюсь, вы не откажетесь принять небольшой подарок. Здесь немного чая, пряностей, белого сахара и фруктов, а также бхаратская шаль: мне кажется, она пойдёт к вашим глазам и красиво оттенит их… Нет-нет, возражения не принимаются, — быстро добавила я, не давая ей вставить ни слова. И затем извлекла из ридикюля жестянку с засахаренными цветами: — А вот небольшой подарок от Лайзо из Алмании. Мы виделись недавно во сне, и он просил передать вам это — и извинения. Ему жаль, что он не может пока попросить прощения лично. Но, уверяю вас, когда Лайзо вернётся, он обязательно скажет это сам, поэтому, прошу, не сердитесь на него.