Кофе и полынь

Погружённая в этот непростой разговор, я не сразу осознала, что в кофейне чего-то не хватает.

Кого-то.

— А где мистер Мирей? — спохватилась я. — Вроде бы в это время он уже обычно на месте.

Георг нахмурился и вытянул из нагрудного кармана серебряные часы в плоском корпусе.

— И впрямь… До сих пор этот Мирей, при всех его бесчисленных недостатках, никогда не опаздывал, — признал он. — Мне думается даже, что ему больше по нраву бывать здесь, в «Старом гнезде», чем у себя дома.

У меня внутри всё похолодело от дурных предчувствий.

— А вы… вы случаем не знаете, где именно живёт мистер Мирей?

— Я знаю! — раздался жизнерадостный и бодрый голос Эллиса. — Апартаменты скромные, но, скажем прямо, несколько более дорогие, чем полагается человеку его положения. Ну, и неудивительно: он сколотил неплохое состояние, работая на «замшелых аристократов», которых так не любит. Не думайте, что я следил за ним, скажем, из ревности, разумеется, нет! Я просто должен был проверить, что за человек собирается работать здесь, с вами и с Мадлен…

— Эллис! — выдохнула я, перебивая его. От сердца отлегло; тревога никуда не делась, но словно бы отступила в сторону, давая возможность мыслить связно. — Как вы вовремя! Скажите, вы можете кое-что сделать для меня?

Он мгновенно сделался серьёзным и даже чуть оправил складки шарфа, чтоб тот лежал пригляднее:

— Разумеется. Что случилось?

— Надеюсь, что ничего, — искренне ответила я. — И что вы хорошенько посмеётесь над моей мнительностью, когда вернётесь в кофейню.

Но, увы, нам всем стало не до смеха.

Как сообщил Эллис, приехав обратно в «Старое гнездо» около двух пополудни, Рене Мирей отравился сердечным лекарством, впал в забытьё — и умер бы, если б никто не хватился его ещё несколько часов.

Ему повезло вдвойне. Не только потому что мы с Георгом волновались о нём, но и потому, что Эллис, которому я одолжила свою машину и водителя, не сразу поехал по нужному адресу, а сперва завернул за своим другом.

За Натаниэллом Брэдфордом.

Последний хоть и имел прозвище «Доктор Мёртвых», с живыми умел управляться не хуже. А в действии ядов разбирался уж точно лучше, чем, скажем, наш семейный врач Хэмптон. И неудивительно! Ведь ему частенько приходилось иметь дело с последствиями отравлений, увы, весьма печальными… Всякое лекарство — яд, если дозировка неверна, о чём знают, пожалуй, все; но Рене Мирею довелось испытать на себе правдивость этих слов.

— Сам не знаю, как такое вообще произошло, мон ами, — лепетал он позже, когда мы навестили его, передавая многочисленные пожелания скорейшего выздоровления от гостей кофейни. — Я просто хотел добавить успокоительных капель в стакан с водой, но отчего-то опрокинул туда пузырёк целиком! А потом выпил и лёг в постель, словно так и надо… Мне казалось, что всё правильно, — добавил он жалобно.

Я отвела взгляд.

За Мирея в кофейне волновались. Миссис Скаровски написала ободряющую оду в его честь, которую и передала нам с Мадлен, а мисс Блэк принесла букетик из искусственных ландышей и миниатюрной протеи. «Тому, кто восстанавливается после болезни, — пояснила она бесцветным, трагичным голосом. — Я хотела добавить цветов, которые символизируют крепкое здоровье, но мастер Горацио сказал, что это не по нашей части. Увы. Но мистеру Мирею к нам рано. Это хорошо».

Утверждение, с которым сложно поспорить, воистину!

Он прошёлся по самому краю; ещё немного — и исход был бы трагическим. А меня не отпускала мысль, что здесь есть и часть моей вины… что вообще всё из-за меня.

— «Правильно»! — передразнил его Эллис безжалостно. Доктор Хэмптон, сменивший на посту уставшего Натаниэлла Брэдфорда, глянул неодобрительно. — Скажите лучше, откуда у вас вообще эти клятые капли? Да ещё такой здоровенный флакон!

Мирей виновато уставился на собственные пальцы, вцепившиеся в плед; они сейчас точно существовали отдельно от него, чересчур бледные даже в сравнении с лицом.

Помертвевшие.

— Мне стали сниться дурные сны. И старые, и новые; я спал, признаюсь, уже совсем скверно, и как-то вечером зашёл в аптеку, чтобы купить лекарство. Подумал сперва, что аптека уже закрыта, но потом дверь отворилась, и фармацевт меня пригласил. Позвал внутрь, да… Он слушал внимательно, очень духовный… душный…

— Душевный? — скривившись, подсказал Эллис.

— Уи-уи, душевный человек! — закивал Мирей. И снова поник. — Я сперва хотел купить тонизирующую настойку. Что-то для живости! В Марсовии я знал одного чжанца, он все хвори лечил женьшенем… Но этот аптекарь сказал, что мне не надо бодриться. Мне надо хорошо спать, крепко, и предложил успокоительную микстуру.

— Сердечные капли, которые ваше сердце едва не остановили, — поддакнул Эллис. И мрачно добавил: — Надеюсь, вы хотя бы выспались?

Это, право, было излишним. Я хотела уже осадить его и запретить издеваться над Миреем, и без того подавленным, когда мне в голову пришла неожиданная мысль.

— Как выглядел этот аптекарь? — спросила я тихо. — Вы помните?