Кофе с корицей для снежного ангела (СИ)

После того, как Марина огрела меня тостером, все было как в тумане. Я помнила последующее скорее ощущениями, чем картинками. Смазанные образы, обрывки фраз перемежевывались в моем сознании с мгновениями абсолютной темноты…

Кажется, они долго решали, что со мной делать, а потом просто вывели на улицу и оставили в проулке. Не представляю на что надеялись… Что меня кто-то добьет? Что я испугаюсь и не вернусь? Кажется, оба были просто не в себе, пьяны или даже под чем-то.

Впереди длинный заплеванный коридор на пять квартир с нашей дверью в конце. Стою и думаю — что же я делаю? Надо постучаться к миссис Буковски, попросить позвонить и вызвать полицию. Или самой пойти в участок в соседнем квартале, рассказать все как есть, а там уж пусть сами решают, верить мне или нет и есть ли у меня шансы что-то доказать. По крайней мере попросить какого-нибудь офицера сходить в квартиру вместе со мной, чтобы я просто забрала свои вещи.

И что дальше? Куда я пойду? Двадцать четвертое декабря, полдень! Люди по всей стране уже собираются в гости, накрывают столы… В Лос-Анджелесе Рождественский переполох; цены на недвижимость взлетели в двойном размере, даже хостел на ночь не снять дешевле, чем за двести в сутки, если вообще еще можно что-то снять… а впереди почти десять дней выходных. Но даже и после них нужно потратить месяц на поиск подходящей квартиры.

Сжимаю кулаки. Надо взять себя в руки, зайти туда и попытаться… что? Решить все, как взрослые люди? Сказать, что все забыто и пообещать больше не лезть в их разборки?

Так и слышу голос Эрни «Да ладно, че ты. С кем не бывает. Голова-то как? Болит небось? У меня вот, синячина во все брюхо и хрен не стоит. Вот, посмотри!»

Но все мои размышления бессмысленны, потому что я уже стою возле нашей двери, а значит все для себя решила. Хлопаю по карманам, но ключей как не было, так и нет. Вспоминаю, как Мэр рылась в моей одежде — забрала кошелек, телефон… Наверно этого всего уже нет. Вот и сбылись мои страхи по поводу опасного соседства!

Только я, как конченная идиотка, вместо того чтобы бежать отсюда сломя голову, поднимаю руку и стучусь. Остаться на улице в Рождество — страшный сон! Ни маме позвонить, ни на ночлег в приют устроиться — вся моя жизнь в этой квартире. Я никто в чужой стране, без денег и документов…

Страшно.

Тишина, от которой у меня все холодеет внутри, затем шаги за дверью, от звука которых я и вовсе перестаю дышать.

Мне открывает Эрни. Выглядит скверно — волосы в беспорядке, нижняя губа чуть распухла, в бородке застряли какие-то крошки, но самое главное глаза — зрачков нет. Точнее, все глаза — это одни сплошные расширенные зрачки, без радужки и намека на адекватность.

— О, Ан. Не ожидал тебя увидеть! — Растягивает губы в этой своей мерзкой улыбочке и нависает надо мной опершись об косяк. — Я смотрю, тебя подлатали. За добавкой пришла?

Протискиваюсь в квартиру, откинув его руку. Внутри беспорядок. На столике у дивана бутылки, коробки от китайской еды, зеркало с остатками порошка…

Осколки салатницы, что я разбила о его голову так никто и не убрал, на кухонном столе стоит испачканный в моей крови тостер. Пожалуй, приди я сюда с полицией, доказательства моих слов все же нашлись бы. В этом вся я — вечно делаю неправильный выбор.

— Где Мэр? — Спрашиваю, на всякий случай отступив от Эрни на шаг.

— В отключке. Спит в твоей комнате. — Ржет, отряхивая морду от крошек. — Мы тут э… немного пошалили с твоими вещами. Молодец, кончено, что принесла долг, но ты же сама понимаешь… что теперь должна намного, намного больше.

Не поворачиваясь к нему, спиной пячусь к своей комнате и толкаю дверь… ужас! Кошмар! Стены изрисованы непристойными надписями, сделанными красным баллончиком, ящики вывернуты, а на стащенном с основания матрасе спит голая Мэр… вижу синяки на руках и ногах, лицо скрывают черные локоны.

— Марина? Марин… — оборачиваюсь на ржущего в гостиной Эрни и, уже не думая об осторожности, бросаюсь к соседке.

Ищу пульс — слабый, но есть. Аккуратно откидываю волосы с лица; у девушки разбита губа и темный синяк налился под глазом, но она не без сознания, а просто спит. Запах алкоголя настолько сильный, что сбивает с ног — я выпускаю ее из рук и Мэр недовольно хмурится, переворачиваясь обратно на бок.

— В порядке все с ней. Говорю же, в отключке. — Эрни уже стоит за спиной, сложив руки на груди и откровенно веселится, видя мое беспокойство. — Зачем ты вообще полезла? Только хуже все сделала. Ну, повздорили, с кем не бывает, а тут ты. Детка, тебя что, папочка в детстве шлепал? Ты что так взбесилась?