Кофе с молоком

— Это была банда грабителей и убийц, — произнес Амир тихим голосом, — которые оказались садистами и извращенцами. Для меня эти двенадцать дней превратились в один нескончаемый кошмарный т**ходром, — сделал паузу. — Сначала я ждал и молил Аллаха дать мне умереть. Моя душа и тело безраздельно принадлежали им, — голос становился тверже. — И они пользовались своей властью в полной мере, воплощали все свои больные фантазии. Джона собирались продать и вели переговоры. Я ему об этом так и не рассказал. Думаю, в какой-то закрытый клуб с определенной тематикой. — Амир ненадолго замолчал и вздохнул.

У Свята в буквальном смысле зашевелились волосы, он продолжал гладить Амира. Через некоторое время тот продолжил:

— Если говорить о тех сексуальных издевательствах, то у меня даже язык не поворачивается говорить о них. В общем, держали они меня на цепях. — Через некоторое время продолжил: — Помнишь, я тоже это к тебе применил? Прости… Я думал, что так тебе будет проще принять меня. Ведь со мной сделали то же самое И раз я влюбился после стольких лет… — вздохнул. — Я… научился заглатывать их… Не очень-то хотелось валяться в своей рвоте и моче. Лучше постараться сделать так, чтобы все происходящее приносило как можно меньше страданий. О, они гордились собой, каким я способным учеником оказался! Вот ты говоришь — «король минета». За это можно сказать им «спасибо». — Амир соскочил с коленей Свята и начал прохаживаться по гостиной. — Они вели съемку, заставляли смотреть в камеру! Изображать страсть и улыбаться. Когда они оставляли меня в покое, наигравшись, я мечтал умереть, но в то же время очень хотелось жить. Сейчас я понимаю, что во мне включились инстинкты самосохранения. — Амир запустил руки в волосы, сжимая пряди. — Я безропотно выполнял все их желания, понимаешь?! Расслаблялся и принимал их во все места, которые они желали! Двойное проникновение, пожалуйста! Вертели меня словно безвольную куклу. — Он пару минут посидел на полу, затем снова вскочил. — Я ни разу не заплакал. Может, поплачь я, мне стало бы легче… Стыдно в этом признаться даже самому себе! Но я научился расслабляться и даже начал получать удовольствие. — По его щекам текли слёзы. — Уговаривал себя, что деваться некуда. Оставалось терпеть и зажиматься… Себе только хуже. Эти браслеты… — Амир непроизвольно потер запястья. — Когда отец увидел съемку, то просто не выдержал. Сердце… Обширный инфаркт. Его сын — порноактер!!! — Он продолжал метаться по гостиной. — С удовольствием сосет и дает мужикам на камеру. Понимаешь, сначала я думал, что виноват в том, что отец умер. Позже… намного позже до меня, в конце концов, дошло… Выступай я хоть в какой роли, он бы все равно этого не перенес. — Амир согнулся, словно получил удар в солнечное сплетение. — В прессу все же что-то просочилось. Наша семья потом подчищала информацию, но видимо, не все удалось утаить.

Амир резко схватил со столика бутылку и сделал большой глоток прямо из горлышка. Тонкая бордовая струйка стекала с уголка губы словно кровь. Он вытер рот тыльной стороной ладони.

— Банда заигралась и потеряла бдительность. Как оказалось, переговоры о продаже Джона они вели с агентом ФБР. Я испытал противоречивые чувства, что все наконец-то закончилось и я свободен. С другой стороны мне было жаль… — Амир снова сел на пол и наклонил голову. — Я начал строить свою жизнь заново. Делал шаги, словно шел по битому стеклу, — произнес еле слышно, но в тишине его слова звучали подобно грому. — Наводил мосты через пропасть своей души. Они раскололи и вывернули ее наизнанку. Я всегда знаю, какой день наступил, даже не заглядывая в календарь. Это приходит само… И понимаю, что в тот момент моя жизнь перевернулась. Как бы я не старался! — Амир в который раз сорвался с места. — Занять себя чем-нибудь… Меня затягивает туда… Я снова переживаю это раз за разом. Из года в год. Думал, в этом году обойдет меня. Ведь у меня есть ты! — Он остановился напротив замершего Святослава. — Но воспоминания вернулись… Это никогда не оставит меня!

Свят смотрел на любимого человека, который открылся перед ним. Казалось, уверенность с каждым произнесенным словом возвращалась к нему. Плечи распрямлялись, взгляд становился уверенным. В глазах и во всей позе читался вызов: «Ты примешь меня со всеми моими тараканами!» Он сидел и опасался пошевелиться, испугать его.