Кофе с привкусом вишни

Мы замолчали. У меня возникло неприятное чувство, что Роджер... нет, не лжёт, но скрывает нечто важное. Слишком много обмолвок: "В краже?", "Пусть будет так". И сомнительно, чтоб "гусь", пусть и глуповатый или жестокий, мог бы отправить юношу пятнадцати лет на виселицу за кражу материнского медальона. А ведь Эллис совершенно точно говорил, что спас Роджеру жизнь, и тот сам это сейчас подтвердил! Приговорить к повешенью могли разве что за убийство... Сомневаюсь даже, что тот "дружок", которого впустила кухарка, получил больше чем несколько лет каторги. Наверняка он давным-давно вернулся в Бромли и, если не ступил снова на путь злодейства и порока, живёт себе преспокойно где-нибудь в Смоки Халоу, стращая пьяными выходками ребятню.

Внезапно меня настигла пугающая мысль.

- Скажите, мистер Шелли, - осторожно начала я, механически проводя пальцами вдоль стебля розы. Перчатка намокла, и на плотном шёлке появились некрасивые пятна. - Вора отыскали и арестовали?

- Нет, - ответил Роджер слишком быстро, но, кажется, не солгал.

- Но ведь медальон вернули?

- Да.

Пожалуй, я слишком долго была знакома с Эллисом, слишком много выслушала историй о преступлениях, слишком часто помогала в расследованиях. Версия у меня появилась сразу же, и пренеприятнейшая.

- Мистер Шелли, не сочтите за грубость, но, возможно, тот "гусь" предположил... Безосновательно, разумеется, - уточнила я на всякий случай. - Не предположил ли он, что некто убил вора здесь, в вашем доме?

Роджер посмотрел на меня искоса; глаза его казались сейчас необыкновенно ясными, почти прозрачными.

- Предположил, - согласился он легко. - Но Эллис разбил его теории в пух и прах. Не нашлось ни единого доказательства, зато медальон затем обнаружился у скупщика краденого. В Управлении сочли, что этого достаточно - мертвец не мог бы ничего продать, - нервно улыбнулся Роджер.

- О, действительно, оспорить трудно, - заметила я, приметив про себя ещё одну несуразицу.

Эллис рассказывал, что именно в двадцать лет он стал опекать Лайзо. И не исключено, что молодой детектив знал уже семейство Маноле, когда случилась кража у Шелли. Но вот помогли бы гипси, у которых лживость и недоверчивость в крови, отыскать медальон? И тем более - передать в руки "гусей" своего знакомого из Смоки Халоу, ведь за скупку краденого тоже полагалось весьма суровое наказание...

Впрочем, Зельда вполне способна таким образом отомстить кому-нибудь, так что ни одну версию отбрасывать не стоит. А с другой стороны... Что, если я сейчас выдумываю лишнего? Познания в сыске у меня крайне скудные, особенно что касается теневой стороны Бромли. Но откуда тогда неприятный привкус лжи, который пропитал и розы, и воздух, и сам дом?

- Мы были очень благодарны, - продолжил тем временем Роджер. - И отец настаивал на том, чтобы оказывать Эллису покровительство. Приглашал его настойчиво, позволил мне подарить ему свои перчатки и каррик виконта Клиффорда, который тот позабыл у нас однажды... Я уже воображал, что стану другом Эллиса и буду вместе с ним ловить преступников. Но после одного случая он перестал к нам приходить и сделал исключение лишь через шесть лет, когда умер отец.

И вновь затянулась пауза. В стеклянную крышу розария застучал дождь - тяжёлые, крупные капли, похожие на растаявший снег. Паола замерла у куста дикой горной розы, пока ещё не расцветшей. Но среди колючих лоз виднелись уже блеклые, маленькие бутоны.

Когда они распустятся, здешний воздух будет пахнуть свободой.

- Случая? - повторила я негромко, когда молчание затянулось. И Роджер точно очнулся:

- Да. Точнее, разговора. Эллис пришёл к моему отцу и задал ему четыре вопроса. Я подслушивал у замочной скважины, и потому прекрасно их слышал. Жаль, что отец отвечал слишком тихо.... Догадываюсь, однако, что он говорил. Интересно, догадаетесь ли вы? - Роджер беззвучно рассмеялся, глядя на меня. В смятении я обхватила пальцами розовый бутон, словно могла за него удержаться, когда мир станет раскачиваться. - Первый вопрос был: "Знала ваша супруга человека, который украл медальон?". Второй: "Сколько точно лет не выходила Миранда Клиффорд из дома?". Третий: "Когда родился Роджер?"

Голова у меня кружилась всё сильнее. Кажется, я механически сжала руку, и резкая боль отрезвила; перчатка стала горячей и мокрой. Роджер встревоженно нахмурился.

- Продолжайте, - попросила я твёрдо, отпуская наконец розу и поворачиваясь к нему.

- Четвёртый вопрос был: "В медальоне детские волосы?", - произнёс Роджер с запинкой, и внезапно зрачки у него расширились. - Леди Виржиния, - пролепетал он слабым, как у девицы, голосом. - Что у вас с рукой?

Я в недоумении уставилась на собственную ладонь. Она слегка пульсировала; на перчатке расплывалось красное пятно. Роджер глядел на него, не отрываясь, и дышал поверхностно и часто.

- Укололась о шип. Не стоит беспокойства, мистер Шелли, с недавних пор подобные мелочи меня не пугают. Я даже перестала носить с собой нюхательные соли, - шутливо добавила я.

У Роджера закатились глаза, и он рухнул как подкошенный.

Паола возникла у меня за плечом, словно мудрый призрак: