Кофе с сюрпризом

Он дружески похлопал возницу по плечу и влез в кэб. Зацокали копыта по мостовой. Я подумала, что давно мне не приходилось видеть таких вот линялых, мышастых и флегматичных лошадей – за какой-то год конки, обычные омнибусы и экипажи всех видов оказались вытеснены машинами, автомобиль-омнибусами и электрическими трамваями, на которые, кажется, только несколько лет назад перестали показывать пальцами как на диковинку. Да и в самой кофейне только недавно мы искоренили последние остатки газового освещения, изрядно осовременив интерьер… Мне вдруг стало интересно, как будет выглядеть «Старое гнездо» – да и сам Бромли, в конце концов! – через полвека.

Город, переливающийся тысячью разноцветных электрических ламп?

Город, над которым скользят лёгкие, стремительные самолёты и парят крутобокие дирижабли?

Город, в котором вместо уютных кофеен с дорогим фарфором – бездушные автоматы и одноразовые бумажные стаканчики?

Я невольно оглянулась с порога на «Старое гнездо». Массивная вывеска, широкие двери, зал, в котором каждая мелочь была устроена по моему вкусу, будь то цвет вышивки на салфетках или сухие букеты в вазах…

– Ну, нет, – проворчала я себе под нос. – Что бы там ни творилось с прогрессом и с модой, но это место я никому не отдам.

Мадлен, до сих пор мечтательно смотревшая вдаль, обняв поднос, встрепенулась и встревоженно поглядела на меня.

– Всё в порядке, – поспешила я успокоить её. – Просто мысли вслух. Однако нам пора возвращаться – не стоит отставлять гостей одних.

Я надеялась, что в кофейне случится что-нибудь интересное, что отвлечёт меня от неутешительных размышлений о покушениях и связи Оскара Ривса с «Детьми Красной Земли». Но и вечер, и следующий день прошли тихо и скучно. Самым ярким событиям стала короткая статья в «Бромлинских сплетнях» о венчании Его Величества и Рыжей Герцогини, которое считалось делом уже решённым. Называлась даже примерная дата грядущего торжества. В конце статьи автор – кстати, по совместительству редактор газеты – пышно и многословно восхвалял монарха, перечисляя его бесчисленные добродетели. И даже мне, более чем тепло относившейся к Короне, было неприятно читать такую неприкрытую лесть.

– Как неблагоразумно, – прошамкал сэр Хофф, старый знакомый леди Милдред, в присутствии, когда ла Рон закончил зачитывать вслух злополучную статью. – Нет, право, совершенно легкомысленно.

– Неужели? – вежливо переспросила леди Клампси, также бывшая приятельницей моей бабушки, но при этом до сих пор на дух не переносившая сэра Хоффа. На мой взгляд, между ними было куда больше общего, чем им хотелось бы – раннее вдовство, внушительный рост, сухие узловатые пальцы и привычка незаметно принюхиваться к поданной еде.

– Да-да! – насупился сэр Хофф, потерявший большую часть зубов ещё в молодости, что служило неиссякаемым источником острот леди Клампси – изрекаемых, впрочем, только в отсутствие оппонента и очень тихим, неуверенным голосом. – Неосмотрительно и беспечно объявлять дату венчания и путь, которым проследуют Его Величество с невестою, настолько… заранее, – запнулся он. – Особенно в свете Того Самого События.

В кофейне воцарилась озадаченная тишина. Кажется, никто, включая меня и Луи ла Рона, не понял, о каком «событии» идёт речь. И только леди Клампси покачала головой, высокомерно и рассеянно одновременно:

– Ах, конечно же, якобы появившиеся на ступнях парадного крыльца в особняке герцогини Альбийской в Бромли комья красной глины? Бросьте, это просто слухи.

– Слухи слухами, а того скверного мальчишку-садовника поймали и сослали на каторгу за эту шалость! – рассердился сэр Хофф. Лицо у него побагровело. – И случилось это аккурат после помолвки. А мальчишка, говорят, грозился, что до алтаря невеста не дойдёт.

– Любовь? – ахнул кто-то.

– Государственная измена, – мрачно припечатал одышливый сэр Хофф – и стал в эту секунду подозрительно похож на дядю Рэйвена.

Уютной атмосферы в кофейне как ни бывало; к счастью, леди Клампси быстро нашлась и заговорила о любимых спаниелях герцогини Альбийской, и беседа постепенно свернула в безопасное русло. И только Луи ла Рон так и остался хмурым; до конца вечера он молча рассматривал статью, а когда ушёл, то по случайности забрал мою газету с собой.

А всего через два дня Мэтью Рэндалл исполнил своё обещание.

Ночью, в самое тёмное и тихое время между двумя и тремя пополуночи, вдруг начался ужасный переполох. Раздался выстрел, затем второй; послышались крики и брань, окрестные собаки захлебнулись лаем. Я, ещё сонная, подскочила к окну и выглянула в щель между ставнями. Из пристройки в саду валил дым; вокруг неё метались какие-то люди с фонарями, кто-то носил вёдра с водой, кто-то просто размахивал руками; за забором тоже шумели и бегали. Со вздохом я позвонила в колокольчик и вызвала сонную Юджи, дабы она помогла мне переодеться в домашнее платье, и не прогадала.

Не более чем через четверть часа в двери особняка постучали.

На пороге стоял Мэтью Рэндалл – к моему удивлению, облачённый в мундир.