Кофейная история (СИ)

Его друг резко повернулся, аккуратно отпустив мою руку, и подошел к улыбающемуся шефу. Начались братские медвежьи объятия, неясные возгласы, явно дающие понять о взаимной радости от произошедшей встречи. Наконец ритуальные танцы старых друзей закончились, и Роман Андреевич, повернувшись ко мне, отдал первый на сегодня приказ:

- Лада Сергеевна, отмените, пожалуйста, мое совещание, а потом принесите нам с Костей по чашке кофе, бутербродики там какие-нибудь и что-нибудь еще, что найдете для закуски.

- А закусывать что будете? - деловито уточнила я, обрадовавшись тому, что шеф будет занят, по-видимому, целый день, освободив мне время для наведения порядка в приемной.

- Коньяк, разумеется, - снисходительно пояснил мне Роман Андреевич и увел своего друга в кабинет.

- Ну, разумеется, - передразнила я тихонько и пошла искать в груде бумаг справочник.

Пока искала, в приемную стали уже подтягиваться солидные дядечки в костюмах, которые, очевидно, и были начальниками разных отделов "БелСтроя". Я вежливо их тормозила, представлялась, знакомилась, а потом оповещала о срочных делах, сорвавших совещание. За короткое время с первой задачей я справилась, с чем себя мысленно и поздравила. Ревизия холодильника показала, что я вполне могу приготовить на скорую руку разных бутербродов, чем я и занялась. Сварив кофе и выложив бутерброды на самую большую тарелку, какую только можно было найти, я составила все на поднос и отправилась в шефский кабинет.

Стучать в дверь с подносом в руках - то еще занятьице, скажу я вам. Изловчившись, я легонько ткнула пару раз носком туфли, моля не содрать кожу, и сразу поняла, что обязанность варить кофе и кормить шефских друзей мне не по душе.

Дверь мне открыл, как ни странно, Константин. Поблагодарив, он забрал поднос и скрылся в недрах кабинета Романа Андреевича. Я робко вошла следом и поинтересовалась:

- Что-нибудь еще, Роман Андреевич?

- Нет, Лада Сергеевна, идите работать. Если что - я вызову.

Я прикрыла за собой дверь и, вернувшись в свою вотчину, принялась наводить порядок. Начать решено было с документов: часть из них оказалась черновиками, исписанными всякими каракулями и со следами от чашек чая или кофе - эти я выкидывала сразу; другая часть - почта за последние две недели; ее я сложила в отдельную стопочку. Постепенно из бумажного хаоса я выудила бумаги на подпись Роману Андреевичу, различные справки, которые, по-видимому, кому-то следовало выдать, никому не нужные рекламные проспекты и копии старых договоров. В отдельную папку пошли договоры (благо, в шкафу канцелярских принадлежностей было предостаточно), затем справки и так далее. Сама не заметила, как медленно, но верно бумажные горы со стола исчезли. До обеда я успела еще систематизировать все в шкафу. Там, к слову, была только канцелярия и чистая бумага для принтера. Сжевав пару бутербродов и залив их кофе, я вернулась к наведению порядка. Это занятие неожиданно для меня самой же так меня увлекло, что к вечеру в приемной царила по сравнению с утренним ужасом почти идеальная чистота. Мне осталось только связаться с отделом снабжения и выбить новую мебель и новые жалюзи, ну и попытаться настоять на переклейке обоев. Номера телефонов и список руководителей всех отделов, кстати, были любезно прикреплены на скотч к столу. Правда, чтобы эту весьма ценную бумаженцию увидеть, пришлось изрядно попотеть, убрав все лишнее со стола.

Уборка шла с перерывами: то Роман Андреевич просил принести еще еды, и я звонила в ближайший ресторан, устав делать бесконечные вереницы бутербродов; то звонили какие-то люди и желали поговорить с большим боссом, пьянствующим в кабинете с другом, или даже встретиться лично. Все это я аккуратно записывала в новенький ежедневник, найденный в шкафу же, чтобы завтра на утро осчастливить Романа Андреевича.

Когда часы пробили ровно шесть, я подхватила пачку писем и бумаги на подпись, тихонько постучала и, получив разрешение войти, доложила о своих успехах, оставила на шефском столе все принесенные с собой бумаги и, получив разрешение быть свободной, наконец-то ушла домой. Из кабинета Романа Андреевича мне хотелось уйти как можно быстрее, потому что я буквально всем телом чувствовала на себе пристальный взгляд Верховцева. Ничего липкого и неприятного, как могло бы быть в подобной ситуации, но все равно не по себе. Мужчины, кстати, когда я вошла, мирно беседовали и пьяными не выглядели, чем обрадовали меня несказанно. Личная неприязнь к злоупотребляющим алкоголем была во мне слишком сильна.

Первый рабочий день окончился тем, что мы сидели дома с Денисом, пили чай с тортом и болтали. Зачастую так в нашей жизни и происходит: за день может произойти что угодно, но мы с братом обязательно будем разговаривать за чашечкой кофе, чая или, на самый крайний случай, чего-нибудь покрепче, выплескивая всю накопившуюся горечь.