Кофейная книга

Настоящий парижский кофе

(Рецепт от Макса Фрая)

Чаще всего «парижским» называют кофе, в который добавили ликер и сливки; у нас в семье по какой-то неведомой причине «парижским» называли кофе с мороженым, то есть глясе. Мне в детстве очень нравилось смотреть, как шарик пломбира стремительно тает в горячей черной жидкости. Париж в ту пору казался мне волшебным городом, все жители которого имеют неограниченный доступ к неиссякающему источнику подтаявшего мороженого — это вам не дурацкие кисельные берега.

Но все это, конечно, полная ерунда.

Для того чтобы приготовить настоящий парижский кофе, всем, кроме жителей города Парижа, следует купить билет на самолет, поезд или автобус, неплохой альтернативой общественному транспорту может оказаться личный автомобиль; гражданам СНГ и некоторых других стран придется раскошелиться еще и на шенгенскую визу.

В Париже нужно поселиться у знакомых или снять квартиру. Гостиница, впрочем, тоже подойдет, но не любая, а только с плитой в номере.

Теперь узнайте у сведущих людей адрес ближайшего магазина, где можно купить кофе (сахар и специи по вкусу). И, уединившись на кухне, приступайте к готовке, используя рецепты из этой книги или собственные познания. Результат в любом случае окажется удовлетворительным, ясно же, что любой кофе, приготовленный в Париже, несомненно, будет самым настоящим парижским кофе. Так что не сомневайтесь.

Марина Воробьева

Быть трубачом — так трубачом

— Черт! Ну кто там с утра трубит?! Я такой сон видела, а теперь забыла.

— Да ангел трубит, кто ж еще? Не обращай внимания, он часто трубит.

— Тренируется?

— Вряд ли, скорей болеет. Мания величия это называется. Человек хочет быть Наполеоном, а ангел трубачом, бывает.

— А. Тогда ладно. Только почему здесь?

Анька подошла к окну. За окном была желтая тьма, все в песке.

— Опять хамсин, как он трубить начинает, так сразу желтое небо и воздуха нет. А что если конец света — это и есть один большой хамсин навсегда?.. Ну ангел так ангел, я в душ, а ты — кофе.

Желтое небо покапало дождем и перестало, капли высохли за пять минут, как и не было. Потом с неба вдруг просыпалось несколько снежинок, наверное, привиделось от жары. Сейчас Анька выйдет и не поверит, что шел дождь. Теперь он играет «Цыпленок жареный», интересно, кто он, ну не ангел же трубит такую ерунду, в самом деле.

Анька выходит, завернутая в желто-бежевое полотенце, как раз в цвет неба, думает Давид. От этого полотенца на зубах заскрипел песок, Давид отвернулся и пошел снимать кофе с огня. Он всегда ставил джезву на огонь и уходил в комнату читать новости в интернете, но кофе не убегал и терпеливо дожидался, пока Давид подойдет, разрешит ему чуть-чуть подняться и тут же снимет с огня.

Анька скинула полотенце на пол, но одеваться не стала, села за стол, взяла чашку и греет ее, придерживая снизу ладонью, как рюмку коньяка. Давид берет полотенце двумя пальцами и кидает в стирку. А желтый песок все скрипит.

— Слышишь, в дверь стучат. Иди оденься, я открою.

Анька нехотя поднимается, не выпуская чашку из рук (и как она может держать такую горячую), медленно идет в комнату и насвистывает. Давид с трудом разбирает в ее свисте песенку про цыпленка, слуха у нее нет, не сразу поймешь.

Надо будет спросить соседей, кто это трубит, и пойти разобраться, а то даже в субботу эта дудка воет с восьми утра.

В дверь стучат, почти царапаются, тихо и нерешительно, Давид открывает, за дверью кто-то незнакомый, огненно-рыжий, с лицом цвета неба в хамсин. В левой руке у него труба, которую он стыдливо прячет за спину, но рука за спиной раскачивается, и труба выглядывает.