Кофейный краш

Я нацепил наушники, сделал музыку погромче и в два счета разделался с уборкой. Эффективность у меня что надо: стоит только поддать газу, тут уж никакой «порше» не сможет угнаться за мной.

Только я собрался присесть и отдохнуть, как Синъянь подозвала меня, помахав рукой.

Когда я подошел, она протянула мне чашку черного кофе и мягко произнесла:

– Это тебе, пей!

– Кофе, мне? Я не пью кофе, – отрезал я, даже не собираясь ее благодарить.

– Ну пожалуйста, выпей!

Ладно, думаю, раз она дважды попросила меня, так и быть: я неохотно сделал глоток. Как только кофе попал мне в рот, я не удержался и тут же выплюнул его обратно в чашку:

– Он же острый! Что за дурацкий кофе?

Но Синъянь только тихонько усмехнулась:

– Кофе от лени. Я добавила в него перца.

– Ты что, больная? Может, тебе лучше сходить к врачу, а то от твоих выходок пострадает кто-нибудь.

Синъянь вывела пальцем на оконном стекле большой круг, а затем поднесла палец к моему лицу:

– Это что такое?

Черт! Забыл окно протереть.

Она щелкнула меня пальцем по лбу, как будто хотела сбить пылинку.

– На этот раз тебе щелбан от меня, а не от хозяина. Но если будешь дальше лениться – о-го-го! – тогда тебе достанется десять щелбанов.

Я понял, что спорить с Синъянь бесполезно, лучше просто сделать, как она хочет. Протерев все стекла, я почувствовал, что голоден как волк, и без сил растянулся на столе.

Передо мной возник кусочек оранжево-красного шифонового бисквита, испускающий невероятный аромат. Я сел и уставился на него, глотая слюнки.

– Проголодался, наверное? Хочешь?

Даже смертельно голодный, я все-таки взял и отвернулся.

Пусть знает, что вывела меня из себя.

Тут Синъянь пошла на хитрость: пододвинула торт прямо к моему носу, чтобы соблазнить ароматом.

– Правда не будешь? Готов даже умереть с голоду?

– Вот еще! Кто знает, какую фигню ты еще туда добавила.

Синъянь подцепила вилкой кусочек бисквита и положила себе в рот и с наслаждением прожевала.

– Я распробовала джекфрут и инжир. Но это же никакая не фигня, верно? Ах как вкусно! Ну, если ты не будешь, то я доем!

Показывает свою слабость? Может, если откажусь пробовать бисквит, она подумает, что я трус?

Я взял и с жадностью съел целый кусок бисквита.

Следом она принесла апельсиновый тортик, оказавшийся таким вкусным, что я чуть язык не проглотил.

Подперев голову руками, Синъянь наблюдала, как я ем, словно ожидая похвалы. Вместо этого я нарочно раскритиковал торт, сказав, что он невкусный. Его даже бродячий кот есть не станет.

На ее лице застыла улыбка. Ну и ну, даже критику она воспринимает как комплимент. Как мне тогда понять, что у нее на уме?

Синъянь снова сходила на кухню и достала из духовки чайные бисквиты. Глядя на уставленный бисквитами стол, я даже удивился, как это она все успела.

– Это ты только что сама испекла?

Синъянь поглядела по сторонам:

– Разве кроме меня и тебя здесь есть кто-нибудь еще?

– Вижу! Они стоят у тебя за спиной! – высунув язык, я изобразил привидение.

Она бросила взгляд куда-то за мою спину и звонко проговорила:

– Добро пожаловать!

– Напугать хочешь? Ну, я на такое не ведусь, – усмехнувшись, я и не подумал двинуться с места.

Как только прозвучало последнее слово и наступила тишина, какая-то тень скользнула из-за спины и пролетела мимо меня. Я в испуге вскочил со стула.

Старик равнодушно взглянул на меня и наставил указательный палец на Синъянь. Она кивнула и вернулась за барную стойку. Старик направился к столику в углу.

Я его узнал, это был чудик номер два – чокнутый старик, который разговаривал с чашкой кофе.

Не успел я прийти в себя, как меня вновь охватил страх. Я обернулся и вскрикнул.

У меня за спиной – всего в нескольких сантиметрах – тихо стояла невесть откуда взявшаяся женщина. Я сделал шаг назад и, не совладав с испугом, прокричал:

– Сюда что, не ногами заходят, а прилетают по воздуху?

Проигнорировав мое очевидное недовольство, женщина внимательно оглядела меня и, кажется, с сожалением произнесла:

– Выглядите симпатично, только вот слишком трусливы и характер не из приятных. Если вписать вас в роман, боюсь, читателям вы придетесь не по вкусу.

Это еще что за бред? Писателям, типа, можно всех оскорблять?

Я уже приготовился ответить ей: своей симпатичной внешностью я горжусь и в обиду ее давать не собираюсь. Но женщина вдруг потеряла ко мне всякий интерес, повернулась к Синъянь и произнесла:

– Капучино!

После этого она села в дальнем углу зала и уткнулась в экран своего ноутбука.

Сделав две чашки кофе, я поставил их на поднос и сначала принес черный кофе старику.

Тот, глядя на напиток, зашевелил губами. Я не расслышал, наклонился поближе и спросил:

– Что-что?

Старик продолжил беседу с чашкой, как будто меня тут вообще не было. Мне оставалось пожать плечами и отправиться с капучино к писательнице.

Та сделала всего один глоток, как вдруг ее глаза вспыхнули, рот слегка приоткрылся, а по рукам, кажется, пробежал электрический заряд. Она начала так бойко стучать по клавишам, будто на нее снизошло вдохновение.

Я покачал головой, мое недовольство сменилось сочувствием. Кроме меня здесь нет ни одного нормального человека.