Кофеманка

Но он же тренер психологических программ – разве он сам не видит и не понимает, что как минимум это удар по психике другого человека, а как максимум – зияющая дыра в его собственном сердце?!

Сельма недоумевала. Самое интересное было в том, что Андреас купил билет и прилетел в Анталию повторить все вышесказанное лично. Сельма до последнего сомневалась, не является ли это частью какого-то розыгрыша? Ей представлялось, что они встретятся в кафе, он обнимет ее, засмеётся и скажет: "Да как ты могла поверить, что я влюбился в другую? Мне нужна только ты!" В конце-концов, если он передумал быть с ней, зачем для этого лететь сюда? Можно просто позвонить!

Но нет, Андреас действительно прилетел, позвал ее на ужин в хороший ресторан, и там представил ей свою невесту Хелен. Сельме пришлось ещё сидеть с ними целый вечер и делать вид, что она не так уж и расстроена и совсем не собирается плакать от того, что очередная её мечта рухнула на самое дно! После этого Андреас ещё звал ее выпить кофе или съездить на экскурсию, но Сельма тверда сказала:

– Ну уж нет! Я сильно занята в эти дни, к тому же все наши встречи не имеют смысла.

Где-то через полгода от Николь, дочки Андреаса, пришла смс-ка, что ей очень нужно поговорить с Сельмой. Они созвонились. Николь почти рыдала в трубку:

– Ах, Сельма, ты не представляешь, как отец до сих пор любит тебя! Полгода назад у него обнаружили болезнь и он, испугавшись, что начнет угасать, станет слабым, больным и ненужным тебе, придумал вот такой план. Что он якобы встретил женщину, которую полюбил, и поэтому не может быть с тобой. Вот подумай сама, если бы он по-настоящему встретил какую-то тёлку, – Сельма немного поморщилась от молодежного сленга, – то разве он прилетел бы к тебе? Он спокойно жил бы с ней в Германии или отправился на острова. Но нет, он хотел увидеть тебя, пока у него есть силы летать, пока он не начал свою терапию, не потерял волосы и пока он вообще был способен думать и говорить.

Сельма с трудом понимала, о чем так сбивчиво говорит Николь. Местами она переспрашивала какие-то фразы, пытаясь понять английские слова, произносимые с немецким акцентом, но в целом все было похоже на то, что у Андреаса раковая опухоль, ему осталось жить максимум пару лет и кажется полгода от этого срока уже прошло!

– Понимаешь, Сельма, – продолжала тараторить Николь, – мы же не знали, что он виделся с тобой летом и наврал тогда про Хелен! Мы реально думали, что он улетел по работе, к тому же Хелен – это его бизнес-партнер, она помогла ему заключить контракт с издательством, сейчас он работает над книгой, и мы были уверены, что его поездка связана с этим.

Сельма положила трубку, присела на край дивана и разрыдалась. Её сердце пронзила страшная боль: за то вранье и нелепую встречу, что устроил Андреас с "невестой Хелен", за то, что он не сказал ей правду про болезнь, как будто не доверял ей, что она сможет любить его, пораженного и ослабленного онкологией и лечением, и за то, что времени осталось так мало… Стоп! Но сейчас же двадцать первый век на дворе! Медицина давно справляется со многими видами онкологий. Неужели не существует лекарств, чтобы ему помочь? Тем более в Германии!

– Нет, Андреас, я буду бороться за тебя, я так просто тебя не отдам!

Стиснув зубы, молясь и заклиная Бога о здоровье Андреаса и их счастье, Сельма бросилась в ближайшее консульство за визой и билетами на самолет.

Этот месяц в ожидании документов показался ей равным целому году – как можно оставаться дома, заниматься привычными делами, ходить на работу, делать покупки, зная, что где-то там угасает жизнь любимого человека? Какая глупость – посвящать рутине те дни, что на вес золота!

Когда Сельма прилетела в Дюссельдорф на этот раз, в её сердце, как на перекрестке, столкнулись сразу два воспоминания: то певрое чувство, наполненное романтикой и предвкушением новой жизни, когда она переехала к Андреасу в первый раз, и то горькое разочарование, что осталось после ссоры с любимым. Ох, какими же мелкими были те размолвки! Сельме даже стало смешно: она обиделась, что Андреас не купил сыра на завтрак. Да главное, чтобы он мог жить, видеть солнечный свет, дышать, ходить, она сама будет покупать этот несчастный сыр хоть каждый день!

Андреас встретил ее в аэропорту. Чуть осунувшийся, с синяками под глазами, натянутой до бровей шапке, что скрывала новую стрижку "под ноль", но в глазах – тот же интерес, свет любви и восхищения Сельмой, что она заметила еще тогда, на Новый год, когда они впервые познакомились в отеле.

Они обнялись и стояли так наверное целую вечность. У Сельмы даже навернулись слезы на глаза от охвативших ее чувств: вот теперь она снова с тем Андреасом, в которого влюбилась тогда, три года назад! Он взял ее за руку и, прихрамывая, направился к машине, чтобы отвезти ее домой.

– Ты хромаешь? Что с ногой? – с заботой в голосе спросила Сельма, но Андреас лишь отмахнулся.

– Последствия от химиотерапии, но сейчас я не хочу говорить об этом… Все будет хорошо, – успокоил он Сельму, как будто опухоль была у неё, а не у него.