Когда бабочке обрывают крылья…

Я все угадала, они на самом деле терлись где-то на помойке. Собрав все силы, я ответила, как можно безразличнее:

– Больно мне надо! Я тебя выслеживать не буду: хочешь – живи со мной, а нет – исчезни. Я тебе не запасной вариант.

Так я ответила в надежде, что сейчас он на коленях будет просить прощения.

– Пошли меня подальше, не порть себе жизнь, – упавшим голосом проговорил Денис.

Вот такого ответа я не ждала! На секунду даже растерялась.

Поздно, мальчик мой, теперь мы повязаны. С адской скоростью мы несемся на американских горках навстречу гибели, пристегнутые одним ремнем. Пленники этой долбаной ситуации, в которую мы попали против нашей воли. Но тебе еще рано об этом знать.

– Хочешь свалить? Не выйдет! – крикнула я.

– Я устал от этого. Ты хочешь меня починить полностью, переделать под свои пи*данутые фантазии. Но это все бред! Когда ты заводишь щенка, ты же не ждешь, что он замяукает. Я устал от твоей любви. Твоя любовь давит, она убивает все мужское. Ты не умеешь любить легко, как другие женщины. Любовь должна быть наслаждением, а с тобой – это мука.

– Представляю, о каком наслаждении ты говоришь., – зашипела я. – Если честно, я ждала, что ты будешь чувствовать себя виноватым. Однако вместо извинений и сожалений меня еще и посылают. Спасибо, родной!

– Я не посылал тебя, но наши отношения зашли в тупик.

– В какой тупик? – закричала я. – Знаю я этот тупик. Имя этому тупику – Инга!

Он устало упал на диван и закрыл лицо руками.

Между нами стена непонимания, и мне ее не пробить. Нервы натянуты до предела, а мне волноваться сейчас нельзя. Ну почему, когда хочешь начать новую, правильную жизнь, то всегда на твоем пути оказываются: либо какой-нибудь тупик, либо стена непонимания?

– Ты не можешь меня бросить! Только не сейчас! – заорала я. – Скажи, что ты не уйдешь!

Мне захотелось двинуть ему по лицу, что я и сделала. Ударив один раз, я уже не могла остановиться. Пощечины ссыпались одна за другой. Вместо того, чтобы защититься, он лишь молча, с какой-то рабской покорностью, принимал от меня удары.

– Извини, – сказала я. – Сорвалась.

Он ничего не ответив вышел из комнаты. Опять я почувствовала себя одинокой и проклятой всем миром. Почему сейчас, когда мне нужны понимание и поддержка?

Временами я была на грани самоубийства, но как это сделать? Кинуться под машину, прыгнуть с шестнадцатого этажа, вскрыть вены? Ничто из перечисленного меня не устраивало, мне нужен был стопроцентный результат, а не дешевая попытка суицида…

И только ребенок останавливал меня. Я дотрагивалась до живота, словно охраняя свое дитя, и тут же слезы счастья катились из глаз. Эта новая жизнь, зарождавшаяся во мне, давала силы жить.

Я уже слепо обожала это беспомощное существо, не задумываясь, каким оно будет..

Так почему же я боюсь остаться одна? Я всю жизнь была беспросветно одинока, но в какой-то момент придумала, что я с Денисом, а ведь это – самообман. Самообман в самой извращенной форме…

С ребенком я никогда не останусь одинока. Он долго будет во мне нуждаться.

* * *

Мы продолжали эту чертову игру: они при первой возможности уединялись, наслаждаясь друг другом, а я чахла, мучаясь от токсикоза и храня в себе тайну…

Беременные женщины обычно дурнеют, но это – мое нормальное состояние, и полнеющую талию с моей комплекцией нелегко заметить. Я еще долго могу держать беременность в секрете.

Атмосфера в офисе накалялась с каждым днем. Я уже не в состоянии обуздывать себя. Инга боится смотреть в мою сторону, от страха начинает тупить, и ее работа никуда не годится. Ведь чаще всего я срываю зло на ней…

Наташа с Верой не встревают – лишь со стороны наблюдают за происходящим, но в курсе событий. Откуда они все знают? А зная, молчат, не включаясь в эту чужую для них войну.

Мое здоровье все хуже и хуже. Впервые в жизни мне хочется кому-нибудь поплакаться, но у меня никого нет. Матери я не нужна, а Денис и не замечает, что я загибаюсь. Даже в те минуты, когда мы вместе, он мыслями не со мной.

Они заигрались в опасные игры, похоже, чем сильнее риск, тем острее наслаждение. Как-бы это не утянуло их в пучину гибели.

Денис все меньше скрывает свою связь. Надеется, что я не выдержу и вышвырну его вон. Но я не могу этого сделать.

И признаться в беременности тоже не могу. Боюсь, он попросит меня сделать аборт, объясняя тем, что не готов стать отцом. Откроюсь ему, когда аборт будет невозможен. Просто поставлю перед фактом.

Сейчас мы сидим за столом. Ужинаем молча, ни у одного из нас нет аппетита, мы лишь гоняем еду по тарелке…

Задумалась: с одной стороны, я могла бы послать его, не уронив достоинства, а с другой стороны, даже такой Денис – завравшийся и безразличный – лучше, чем никакого. Приходится молчать, если начну закатывать истерики, ему будет легче уйти к Инге.

Я и так постоянно третирую его, даже в постели. Понимаю, что пребывание под моим неустанным контролем угнетает его, но не могу я ослабить хватку. Пока Денис не знает, как вести себя, пока я держу его в таком состоянии, инициатива будет на моей стороне. Поэтому он морально унижен, порабощен, не смеет ни в чем мне перечить…