Когда бессилен закон

Лоис по-прежнему держала мою руку. Я не замечал, что она сжимает ее все сильнее, пока внезапно она не встала рядом со мной. Я поднял на нее глаза, на мгновение испугавшись, что она собирается устроить сцену. Но Лоис на меня даже не взглянула. Она взяла за руку Дину, и они вместе направились по проходу между рядами к двери. Когда они торопливо удалялись, Дина все оглядывалась назад, стараясь услышать еще что-нибудь. Шляпка на ее голове съехала набок.

После их ухода я оказался рядом с Викторией. Она не подвинулась, чтобы сократить расстояние между нами, я тоже не стал этого делать. Я взглянул на ее профиль. Красивая девушка, эта Виктория. Дэвид встречался с нею еще со школы, но мне так и не довелось как следует узнать ее. Я понятия не имел, что происходило под этим чистым и упругим лбом. Виктория смотрела на свидетельницу. Единственным выражением, которое, как мне подумалось, я сумел прочитать на ее лице, было презрение, но и это так походило на обычное выражение Виктории, что я вовсе не был уверен в том, к чему оно относилось.

Я пропустил пару фраз из показаний свидетельницы и увидел как Дэвид медленно покачивает головой из стороны в сторону. Генри снова коснулся его колена, и Дэвид успокоился.

— Он встал за моей спиной и положил руки мне на плечи у самой шеи. Он начал сжимать свои пальцы. Сказал, что делает мне массаж. Предложил пойти с ним в его кабинет, где есть кушетка.

— К тому времени, — спросила Нора, — появились у тебя какие-то догадки насчет того, что происходит?

Пока я все еще пытался решить, не заслуживает ли этот вопрос опротестования, Генри уже выступил с протестом:

— Ее возможные предположения о том, что происходит, не имеют отношения к делу.

— Безусловно, это относится к делу, ваша честь. Она находилась там. Ее впечатления — единственное, с помощью чего мы обязаны показать присутствие слабо выраженной угрозы...

— Впечатления не являются доказательством, — возразил Генри.

— Я поддерживаю протест, — сказал судья.

Оба сели на свои места. Менди Джексон начала:

— Я знала, что он...

Прежде чем Генри успел остановить ее, это сделала сама Нора:

— Нет, Менди, судья постановил, что ты не можешь отвечать на тот вопрос. Вместо него я задам тебе другой. Ты что-нибудь сказала в ответ на предложение обвиняемого сделать тебе массаж?

— Я вывернулась из его рук и встала по другую сторону тележки. Начала откатывать ее назад. Я сказала ему, что вернусь убирать его офис попозже.

— Ты была напугана в тот момент?

— Не то чтобы до смерти. Я просто подумала, что будет лучше, если я уйду.

— И что сделал он?

— Он рассмеялся. Сказал: «О, не волнуйся!» — и еще, что он больше не станет меня беспокоить. И ушел. Мне тоже тогда надо было уйти.

Генри начал делать соответствующую запись. Нора опередила его.

— В таком случае, почему же ты не ушла, Менди?

— Я решила, что все это закончилось. Подумала, что он позабавился и теперь оставит меня в покое. Кроме того, мне нужно было закончить уборку. Я не хотела, чтобы он или еще кто-то на меня жаловались.

— Ну, ладно, и что же ты сделала?

— Я вытряхнула мусорные корзины и включила пылесос. Мистера Блэквелла я больше не видела. Я заключила, что он опять вернулся в свой кабинет. Я побыстрее убрала в двух других кабинетах и пыталась решить, стоит ли мне идти в его. Зачем напрашиваться на неприятности? Но затем я увидела, что он сам вытащил свою мусорную корзину из-под стола, так что теперь она стояла прямо за открытой дверью. Я подумала, что таким способом он предлагает мне перемирие, намекая, что я могу просто высыпать мусор и быть свободной. Поэтому я вошла, чтобы взять ту корзину.

Она вздохнула. Нора остановила ее прямо на этом месте, сделав небольшую паузу на случай, если кто-то из присяжных еще не успел вникнуть в рассказ Менди. Когда все они замерли в ожидании следующего вопроса, Нора задала его:

— Где был обвиняемый?

— Он стоял прямо за дверью. Как только я вошла, он схватил меня. Сказал: «Ну что, передумала, а?»

— Как он тебя схватил?

— Точно так же, сзади, вцепившись руками в мои плечи возле шеи. Я опять попыталась вывернуться, но он держал меня слишком крепко. Я подняла руки и попробовала разжать его пальцы, но и это мне не удалось. Он держал меня так до тех пор, пока я не перестала вырываться, затем навалился на меня прямо сзади.

— Прижавшись своим телом к твоему?

— Да, он обхватил меня руками и дышал мне в ухо. Я могла чувствовать.

— Чувствовать что? — спросила Нора.

Это был критический момент, та точка, где судебные дела разваливаются из-за того, что показания свидетельницы оказывается несостоятельным. Она должна была воспроизвести эмоциональное напряжение сцены и описать ее в деталях. Она не могла сказать об этом в общем, не могла попросту заявить: «Он изнасиловал меня». Она обязана была дать детали, разбить этот акт на его составляющие. До этого момента Менди не проявляла каких-либо эмоций. Она говорила немного быстрее, но все же держа себя под контролем. Ее стиснутые кулаки лежали перед нею на перекладине барьера.

— Все его тело, прижатое к моей спине. И к моему... моим ягодицам.