Когда бессилен закон

— Нет, — сказала Лоис. — Такое даже не могло прийти тебе в голову. Но если бы ты был уверен в невиновности своего сына, ты все же что-нибудь да сделал бы. Я бы и сама что-то предприняла. Но у меня нет той власти, что есть у тебя.

Я рассмеялся.

— Власть… Если бы ты только могла понять…

Она сделала движение в мою сторону.

— Будь я хоть один день окружным прокурором, это дело никогда бы не дошло до суда.

Мне оставалось лишь покачать головой. Невозможно убедить в чем-то человека, чьим аргументом является невежество.

Лоис тоже поняла, что это безнадежно.

— Мне не стоило даже и заговаривать об этом, — сказала она. — Я просто хотела заставить тебя увидеть, что ты сейчас обязан что-то сделать. Ты должен. Прежде чем зайдет солнце. Прежде чем Дэвиду подстроят в тюрьме еще что-нибудь, Марк. Теперь ты понимаешь?

Она плакала. Не демонстративно, без всхлипов. Две слезы, такие же строгие, как ее костюм, скатились по щекам Лоис. Если бы я не был уверен, что этим оттолкну ее, я встал бы и обнял жену. Но время на то давно миновало. Я сделал все, что мог, чтобы успокоить ее — с расстояния в пять футов.

— Я понимаю, Лоис. Я уже совсем близок к тому, чтобы получить все, что мне необходимо. Я почти у цели. Поверь мне.

Поверь мне, хотя это неправда, добавил я мысленно. Но я не желал, чтобы Лоис подталкивала меня к действиям. Может быть, это было чувство молодости, которое вселилось в меня после вечера, проведенного с Линдой. Я ощутил, что у меня действительно есть власть, что я не какая-нибудь беспомощная уличная жертва. Малиш допустил ошибку, напав на меня. Мне следовало дать ему понять это.

Когда я позвонил ему, он сам подошел к телефону. Это уже само по себе являлось победой. Многим ли удавалось пробиться через всех его посредников, чтобы поговорить с ним напрямую?

— Малиш слушает, — прорычал он.

На какое-то мгновение я усомнился в этом. Нет, не в том, что он мог говорить со мною лично. У меня возникло сомнение, что злобные тучи, нависшие надо мною долгие месяцы, в действительности могли быть сконцентрированы в одном человеке, в одном реальном живом существе, потевшем и волновавшемся на другом конце телефонной линии.

— Это Марк Блэквелл. Мне бы хотелось встретиться с вами.

— По какому поводу?

Он оказался наглецом. Если бы он мог привести меня в еще большее бешенство, чем то, в котором я уже находился, то его реплика сделала бы это.

— Ну, скажем, по поводу Менди Джексон.

— Кого?

— Не стоит ходить вокруг да около, Малиш. Я даю тебе шанс выпутаться из этого. Ты приедешь?

Он заколебался.

— Куда?

— В мой офис. Здесь будет достаточно конфиденциально.

Всю последовавшую затем долгую паузу я слышал его дыхание.

Интересно, было ли мышление Малиша таким же тяжеловесным?

— Позвольте перезвонить вам позднее, — резко сказал он, и связь оборвалась.

Я пристально разглядывал телефонную трубку, которую держал в руке. В сущности, он не мог быть настолько глуп, как казался. Это не было похоже на человека, чья жизнь лежала передо мною на столе, разбросанная по листам распечатки. Я подумал, что существует что-то такое, что я обязан сделать как можно быстрее. Отправить кого-нибудь к его дому, чтобы убедиться, что Малиш не сбежал? А может, мне хотелось, чтобы он скрылся? Еще одно доказательство…

Через полтора часа вокруг его дома уже были мои люди, и я ждал от них звонка, как вдруг Клайд Малиш позвонил мне сам. Он не уехал. Он и не собирался покидать свой дом.

— Я разговаривал с моим адвокатом, — пробурчал он. — Он сказал мне, чего я не должен делать, поэтому теперь я говорю это вам: оформляйте свое приглашение официально. У меня нет ни малейшего желания приезжать к вам по доброй воле. У вас достаточно материала на меня, чтобы выписать ордер, так вот и выписывайте. Мне ничего не известно о том, о чем вы спрашивали, и я не вижу оснований помогать вам что-то там выуживать. Так что приятного вам времяпрепровождения.

— Это глупо. Не хотите же вы в самом деле…

— Такой уж я есть — глупый парень. Вот почему я плачу людям за то, чтобы они подсказывали мне, что нужно делать. Adios!

И снова я держал в руке мертвую телефонную трубку. Мне почти хотелось рассмеяться. Раньше я кипел от гнева, теперь же я был попросту ошарашен.

Я воспользовался его советом. Я раздобыл ордер. На Малиша у меня ничего не было, но я знал, что нужно, и знал судей. За какой-то час я получил ордер на его арест.

Мои сыщики начали оттеснять друг друга, спеша взяться за такое дело. Я был уверен, что оно придется по вкусу этим ковбоям. Наиболее ретивых из них я отверг и назначил трех самых вдумчивых, включая Джека Пфистера, который имел несчастье обладать достаточным воображением, чтобы представить себе, куда он отправляется.

— Ни в кого там не стреляй, не надевай на него наручники и не стаскивай лицом вниз с лестницы. Действуй так, будто ты просто приглашаешь его на чашку чая, но имей все остальное про запас, если это понадобится.

— Добро, — сказал Джек.

Он все еще, скривив губы, смотрел на ордер. Я прибавил:

— Поставь полицейскую машину у ворот, когда вы войдете в дом.