Когда боги глухи

– Может, кто работает на магнатов – и купается в роскоши, – заметил Казаков. – А левые, прогрессивные журналисты преследуются. Против них даже возбуждаются уголовные дела.

– А вообще, немцы относятся к нам, русским, неплохо, – продолжал Найденов. – Ты знаешь…

Он назвал несколько фамилий уехавших из СССР литераторов и музыкантов.

– Живут как боги, все у них есть, книжки переводятся на все европейские языки, и платят валютой, не то что в СССР… Один купил личный вертолет, у другого – обалденная яхта! Собирается совершить кругосветное путешествие с очаровательными девочками…

– Подонки это, – сказал Казаков.

– Теперь ездят по всему миру, покупают дворцы, личные самолеты…

– Зачем ты мне все это говоришь? – в упор посмотрел на него Казаков. – Уж как-нибудь я поездил по миру и знаю, как живут перебежчики и подавшиеся на Запад диссиденты. Чужие они для всех! Никому не нужны, и рано или поздно почти каждый плохо кончает. Ты мне так расписываешь прелести заграничной жизни, что приходит на ум: не собираешься ли и ты здесь остаться?

– Ты что, сдурел! – Найденов сделал вид, что обиделся. – У меня там жена, дочь… выпьем за нашу Родину!

И снова в его голосе Казаков уловил фальшивые нотки. И еще он заметил, что тот хотя и пьет как лошадь, а не заметно, чтобы сильно опьянел: светлые глаза чистые, движения расчетливые, может быть, лишь несколько замедленная реакция. Вадим Федорович решил больше не пить, а когда Игорь Иванович лез чокаться, пригубливал рюмку и снова ставил на стол. Это не понравилось хозяину. Он разлил водку по рюмкам и недовольно заметил:

– Не по-русски, Вадик, пьешь: надо пить до дна. Может, позвонить девочкам? – сменил тему Найденов. – Я тут кое с кем познакомился. Да ты не бойся, у меня тут тихо.

– Я не боюсь, но твои девочки меня совсем не интересуют.

– Тут все делается просто, – рассмеялся Найденов. – Снял трубку, позвонил – и через полчаса красотки здесь!

– Хорошо ты устроился! – сказал Вадим Федорович. – А как же дочь Жанна, жена?

– Они далеко…

В прихожей раздался мелодичный звонок.

– Мои коллеги пожаловали, – поднялся со стула Найденов.

Вернулся он… с Куртом Ваннефельдом, и вид у хозяина был обескураженный. Только сейчас Вадим Федорович вспомнил, что совсем забыл про встречу с журналистом в гостинице, он взглянул на часы: без пятнадцати десять!

– Встретил знакомого, сто лет не виделись, – еще не сообразив, каким образом очутился здесь Курт, стал объяснять Казаков.

– Внизу ждет такси, – сказал Курт. – Ты забыл: мы приглашены к вашему консулу.

– Консулу? – удивился Вадим Федорович.

Он ничего не понимал: какой еще консул? Никто его никуда не приглашал… Он хотел сказать об этом Ваннефельду, но, встретив его красноречивый взгляд, промолчал. Происходило что-то непонятное: Курт в квартире Найденова… С какой стати? Как он сюда попал?..

Он хотел спросить об этом у приятеля, но тот подмигнул ему и кивнул на дверь: мол, надо поскорее отсюда сматываться!

Игорь Иванович подошел с двумя рюмками.

– На посошок, Вадим, – предложил он. Он с трудом выжал из себя кривую улыбку.

Рюмку перехватил Курт и молча выплеснул содержимое на пол.

– За это ведь можно и по морде… – зло округлил глаза Найденов и поставил свою рюмку на тумбочку.

Но Курт уже отворил дверь и почти силком вытолкнул Вадима Федоровича из квартиры.

В парадной они столкнулись с двумя девушками с ярко накрашенными губами и подведенными голубым глазами. Обе белокурые, высокие, у одной роскошный бюст и чувственные губы. В машине Курт сказал:

– Твой знакомый – плохой человек. Я знаю его, он из радиостанции, которая ушатами льет помои на вашу страну. А до этого он был в Штатах, наверняка связан с ЦРУ.

– Как ты нашел меня? – спросил Казаков.

– Я увидел, как ты садился с ним в такси… Ну а адрес узнать, сам понимаешь, это уже дело техники.

– Спасибо, Курт, – помолчав, сказал Вадим Федорович.

Только сейчас он понял, от какой страшной опасности избавил его западногерманский журналист. Как ловко Найденов прикинулся своим, советским, с международной выставки! Прямо-таки соловьем заливался, вспоминал про жену, дочь, Андреевку… Но ведь и тогда, за столом, у Вадима Федоровича мелькнула мысль, что в его поведении было что-то настораживающее…

– Зачем ты водку выплеснул? – поинтересовался он.

– Не исключено, что твой соотечественник что-то подсыпал тебе в рюмку… Иначе зачем ему было выходить на кухню, если бутылка стояла на столе?

– Консул – это тоже липа? – улыбнулся Вадим Федорович, хотя внутри ощущал сосущую пустоту.

– Липа! – рассмеялся Курт. – У вас есть еще хорошее выражение – развесистая клюква!

– Яблоко от яблони далеко не падает… – задумчиво проговорил Казаков.

– Русская поговорка?

– Причем бьет не в бровь, а в глаз!

– У вас на все случаи жизни есть поговорки и пословицы, – сказал Курт.

* * *

Бруно фон Бохов был точен: ровно в семнадцать раздался в номере телефонный звонок. Вадим Федорович схватил трубку. Курт Ваннефельд тоже приблизил ухо к аппарату. В руках блокнот и шариковая ручка.