Когда боги глухи

– Вадька-то? В артисты записался… – усмехнулась Александра. – И смех и грех! Сколь здесь живу, ни одного еще артиста в Андреевке не было.

– Костя Добрынин, говоришь, на стеклозаводе работает? Кем?

– Не связывайся с ним, Ростислав, тут же на тебя заявит…

– Жалеешь меня? – усмехнулся он.

– Не чужой ты мне.

– Ночью уйду я, – опустив голову, сказал Карнаков.

– Вроде ты умный, сильный, Ростислав, за что и был мне люб, а вот жизнь свою так и не смог по человечески устроить, – раздумчиво заговорила Александра. – Неужто то, что ты делаешь, стоит того, чтобы такую вот волчью жизнь вести?

– Кому что на роду написано, Шура: Тимашу – водку пить да песни горланить, Сове, царствие ей небесное, колдовать, Андрею Абросимову – громкую смерть принять от иноземцев, а мне – скитаться по России-матушке и верить в свою правду.

– А есть она, правда-то?

– Если ни во что не верить, тогда сразу петлю на шею…

– Боюсь, этим ты и кончишь, родный мой, – печально произнесла Александра.

– А чего бы тебе не стать колдуньей? – сказал он. – Вакансия освободилась… Дурачь народ!

– Я и так колдунья, – глядя ему в глаза, серьезно произнесла Александра. – Хочешь, предскажу твою судьбу?

– Не надо, – улыбнулся он. – Тот, кто знает свою судьбу, – самый несчастный человек.

– Бог тебе судья, – вздохнула она. – А все-таки лучше, ежели бы ты покаялся…

– Не говори так! – повысил он голос. – Ты не знаешь всех моих дел, и знать тебе про них не нужно.

– Зачем же пришел?

– И волку одному бывает тяжко… Нет-нет да и задерет башку и завоет на луну.

– Ну живи, как волк, – сказала она.

– Не прогонишь, если еще как-нибудь выберусь к тебе?

– Мне ты не враг, – тихо ответила она.

Он подошел к ней, обнял и стал целовать. Полная рука ее гладила его тронутые сединой, но еще густые волосы, щеки женщины порозовели.

– Неугомонный… – произнесла она. – Ой, твоя борода колется! Без нее ты выглядел бы моложе.

– Ты одна у меня осталась, – бормотал он. – Не отталкивай, Саша. Ты ведь знаешь, чем я рискую, приезжая к тебе.

– А мне одной, думаешь, сладко? – вздохнула она, высвобождаясь из его объятий. – Ох и длинны осенние бабьи ночи!

– Кто знает, может, все еще наладится и мы опять будем вместе?

– Ты еще во что-то веришь? – усмехнулась она. – А я давно уже во всем изверилась. Ночами-то все думаю про жизнь свою… Ну чем я богу не угодила, что он мне такую горькую судьбину определил? Живут ведь бабы счастливо, имеют детей, а мне некому будет кружку воды подать…

– Не плачься, Саша. Ты еще хоть куда! – игриво шлепнул он ее по крутому бедру.

– Невезучая я, Ростислав. Видно, и другим счастья не приношу…

– Я был счастлив с тобой.

– Сына и того не сумела уберечь…

Карнаков опять с трудом удержался, чтобы не сообщить ей, что Игорь жив-здоров, работает на большом заводе в Москве… Не нужно ей знать об этом. Игорь оборвал все нити с прошлым, у него другая фамилия, и кто знает, может быть, его судьба будет счастливее, чем у отца и матери. После войны у Карнакова надолго прервалась связь со своими хозяевами, он даже думал, что о нем забыли, но вот совсем недавно явился к нему человек оттуда, доставил деньги, аппаратуру. Ростислав Евгеньевич в глубине души и не сомневался, что его рано или поздно найдут. Прибывший с Запада откровенно заявил, что, хотя хозяева и переменились, задачи тайных агентов прежние: вербовка людей, сбор разведывательной информации, пропаганда образа жизни «свободного мира». Как и предполагал Карнаков, сразу после войны между союзниками антигитлеровского блока начались трения, а затем открытая вражда. Как раз в разгар «холодной войны» и прибыл к нему человек с Запада. Он без обиняков сообщил, что теперь их хозяева – американцы. Карнаков и сам читал в газетах, что американская разведка прибрала к своим рукам особенно ценных немецких агентов, располагает и списками европейской агентурной сети.

То ли годы стали давать знать о себе, то ли непоколебимость советского строя и мужество соотечественников в этой беспощадной войне, но что-то надломилось в Карнакове: больше он не ощущал былой ненависти к коммунистам, да, признаться, и потерял веру, что их власть можно свергнуть. Хотя ему приходилось больше иметь дело с уголовниками и изменниками родины, насмотрелся в войну и на то, как храбро сражаются русские, как идут на смерть, не выдав своих.

Но и другого пути не видел для себя Ростислав Евгеньевич, потому и согласился работать на американскую разведку – как говорится, кто платит, тот и музыку заказывает. Человек оттуда заявил, что новые хозяева денег не жалеют. Но пока он не поверит сам, что подпольная работа в России может что-то изменить в мире, он не станет привлекать к разведке Игоря Найденова. Не хотел бы он пожелать сыну своей судьбы.