Когда боги смеются

Павел Плетнев довольно быстро убедился в несостоятельности собственных представлений о том, что собирать информацию о ком-то - дело простое и незатейливое. Уже два вечера подряд он после работы приезжал и Свиблово, крутился возле дома, где жил Кирилл Яровой, и никак не мог подступиться к выполнению задуманного. Дождей не было, и во дворе действительно тусовались пацаны и девочки лет тринадцати-пятнадцати, но как к ним подойти и что сказать, Павел не знал. Он отдавал себе отчет в том, что выглядит в их глазах взрослым дядькой, от которого ничего хорошего ждать не приходится. Его дезориентировала та легкость, с которой он вступил в субботу вечером в разговор с женщиной из этого дома и сумел выяснить имя шантажиста и даже этаж, на котором расположена его квартира. И ему казалось, что и все дальнейшее произойдет так же легко. Однако, потолкавшись в окрестностях, он вдруг понял, что тогда, в субботу, на него снизошло вдохновение, как говорится, боженька в темечко поцеловал, что и позволило ему найти верные слова и правильный тон. Однако боженька, как выяснилось, поцелуями не особо разбрасывается, есть и другие, кого надо одарить своей милостью. Вдохновение Павла больше не посещало, никакого повода познакомиться с дворовой молодежью он придумать не мог, а с каждой проведенной там минутой росла опасность быть замеченным, примелькаться и вызвать подозрения. А шантажист между тем звонил и спрашивал, когда будут деньги. Ольга согласилась заплатить, как советовал ей Павел, и просила время на то, чтобы собрать нужную сумму.

Не преуспев в задуманном, Павел сказал Ольге:

- Лелька, я по-прежнему считаю, что ты должна поговорить со своим Романом. У меня не получилось выяснить хоть что-нибудь про Ярового, но, может быть, у твоего друга получится. Может быть, он знает это имя, тогда и выяснять ничего не придется.

Ольга испуганно посмотрела на него.

- Ты что, Паша? Я же тебе тысячу раз объясняла...

- Да знаю я, знаю, - он раздраженно разломил пополам кусок хлеба, густо намазал кетчупом и сунул в рот. - Но ты ведь можешь сказать ему, что шантажист требовал какую-нибудь совсем смешную сумму, например, тысячу долларов. И ты заплатила. Даже если Роман захочет отдать тебе эту тысячу, он не разорится. Потом купишь ему на эти деньги какой-нибудь подарок, и твоя совесть будет чиста.

Но Ольга продолжала упрямо сопротивляться.

- Я не понимаю, зачем это нужно. Я же не собираюсь платить за эти пленки.

- Но шантажист будет продолжать звонить.

- Да и пусть себе звонит. Когда-нибудь ему надоест эта тягомотина, он пришлет тебе, моему разгневанному мужу, кассету и на этом успокоится. Паша, мне кажется, ты создаешь трудности на ровном месте.

- А тебе не приходило в голову, что деньги вымогают фактически у Романа, а не у тебя? - спросил Павел. - С тебя-то что взять? Если ты не воруешь у себя на фирме, то у тебя двухсот тысяч долларов нет и быть не может. А у Романа? Кто-то знает, что у тебя богатый любовник, и хочет этим воспользоваться. При этом они правильно рассчитали, что шантажировать надо именно тебя, а не его. Он свободен, ему бояться некого, а если он хочет на тебе жениться, то будет только заинтересован в том, чтобы в твоей семье разгорелся скандал и я бы выгнал тебя из дома поганой метлой. Так что Роман платить не станет. Он может даже в известность тебя не поставить о том, что существует такая пленка, просто пустит дело на самотек и будет, потирая руки на берегу, ждать, когда наша с тобой семейная жизнь пойдет ко дну, то есть когда шантажист окончательно озвереет и пошлет мне кассету.

Чем больше Павел ее уговаривал, тем яснее складывалась в голове картинка, отдельные части которой скреплялись вновь и вновь появляющимися деталями.

- Вот посуди сама, - продолжал он. - Роман делает тебе брачное предложение и получает отказ. Так?

- Так, - подтвердила Ольга, ничего пока не понимая.

- Ты ему объясняешь, что дорожишь моим спокойствием и не можешь обрушить на меня страшную правду о том, что у тебя есть нормальная и интенсивная сексуальная жизнь. Ты говоришь, что я якобы полный импотент и чуть не покончил с собой из-за этого, и что тебе с большим трудом удалось меня удержать от страшного шага и вывести из депрессии, и что ты все эти годы доказывала мне, что можно дружно и радостно вместе жить без всякого секса, потому что секс не главное, а главное - это доверие, дружба, взаимное уважение и все такое прочее. И если я вдруг узнаю, что всего вышеперечисленного тебе недостаточно, и что мужчина не может быть хорошим мужем, если он не может быть любовником для своей жены, и что ты меня все эти годы обманывала, я, дескать, этого не переживу. Я правильно излагаю? Ты ведь именно так ему говорила?

- Ну да. Так я и сказала.

- А теперь представь, что Роман с кем-то поделился всем этим. Допустим, у него есть друг или брат...

- У него нет братьев, и сестер тоже нет.