Когда боги спали

Вопя от боли, Лука ударил его саблей. В неразберихе боя он вдруг увидел окровавленные внутренности, в ужасе подумал, что это его собственные, затем увидел, как падает человек, и с облегчением почти забыл о собственной боли.

Скакун зашатался, и Лука спрыгнул за несколько мгновений до того, как зверь грохнулся оземь. Теперь он оказался среди мечущихся лошадей и зверей, уклоняясь от ударов со всех сторон. Тут он увидел, как упал один из демонов, вскочил в освободившееся седло и ухватился за поводья.

— Победа! — взревел он. — За богов и короля!

Вопль его взбодрил демонов, и те грянули в ответ:

— ПОБЕДА! ЗА БОГОВ И КОРОЛЯ!

Они с новыми силами обрушились на людей, круша и убивая направо и налево.

Наконец люди дрогнули и побежали через ворота.

Лука и его демоны бросились следом, прорубаясь сквозь защитников ворот.

Внезапно выяснилось, что убивать больше некого. Лука и его солдаты оказались на большой площади, тяжело дыша и истекая кровью.

Позади грянули фанфары его отца.

Послышался рев демонов, и море солдат Манасии ворвались в ворота.

Посреди толпы возвышался королевский слон. Огромное животное плавно направлялось по площади к Луке.

Манасия усмехнулся из паланкина, обнажая свои клыки.

— Слава богам, ты все еще с нами, сын мой, — прокричал он. — Я видел, как ты упал, и уже приготовился к худшему.

Лука поклонился, стараясь не обращать внимания на боль.

— Каспан ваш, ваше величество! — воскликнул он. — Это мой дар вам и истории демонов!

А про себя добавил: «Это тебе, мама, тебе».

А Манасия подумал: «Да как он смеет дарить мне то, что и так мое?» И тут ему припомнилось, что некогда он сказал нечто похожее своему отцу.

«В следующий раз, когда Лука упадет, — подумал он, — надо сделать так, чтобы он уже не поднялся».

Манасия был королем с большим чувством ответственности, королем неутомимым, и, по крайней мере, еще двадцать его сыновей могли занять место Луки.

«Выберу-ка я в наследники самого молодого, — подумал Манасия. — Что-то уж слишком быстро в наше время принцы растут.

Да что там говорить, мне было уже почти тридцать лет, когда я покончил с моим отцом».

— Коралин безутешен, — сказал хозяин каравана. — Цена ему — медный грош. Он подобен старому верблюду, у которого больше блох, нежели мужества. Похоже, это судьба Коралина. Каждый раз, когда я встречаю тебя, мой король, которого я осмеливаюсь называть другом, то всегда привожу на своем хвосте либо демонов, либо новости о демонах.

— Ну, ну, Коралин, — заспорил Ирадж. — Я ведь не из тех мелких городских деспотов, которые сразу же забывают о друзьях, едва добираются до трона. И уж точно не из тех, кто казнит вестников, несущих дурные новости.

— Это так, Сафар?

Сафар устроился поудобнее на своем сиденье — уменьшенной копии походного трона Ираджа.

— Вообще-то, — сказал он с каменным выражением лица, — последнему малому, который что-то там мямлил о демонах, Ирадж выколол глаза и отрезал язык.

Ирадж нахмурился.

— Что ты несешь, Сафар, — возмутился он. — Я дал тому человеку кошель с золотом. Разве ты заб… — Он замолчал и рассмеялся. — Все бы тебе шутить, — сказал он.

Затем король вновь обратился к хозяину каравана:

— Вот видишь, Коралин? Мои друзья только и делают, что прохаживаются на мой счет!

— Король Протарус сказал правду, — проговорил Сафар. — Как видишь, у меня целы оба глаза и язык, а ведь я ежедневно приношу ему дурные известия. — Он обвел рукой пустое пространство командного шатра. — Более того, наш король столь велик, что позволяет своим друзьям в приватной обстановке называть его по имени.

— Так ли это, Ирадж?

Король еще громче рассмеялся.

— Не обращай на него внимания, Коралин, — сказал он. — Сафар издевается надо мной за то, что я игнорирую его советы. — Он склонился с трона. — Я позволил моим людям ограбить последний из захваченных городов. Денег у меня мало, а людям не платили всю зиму. Сафар выступал против грабежа. Он сказал, что я занялся плохим делом.

Улыбка Коралина осветила затененную комнату.

— Вот честный спор между двумя здравомыслящими людьми, — сказал он. — Один судит с точки зрения грядущей прибыли. Другого заботит успех немедленный. Тут нет ни правых, ни виноватых. — Он склонил свою косматую голову перед Ираджем. — Остается лишь пожалеть господина, который мучает себя, вынужденный проигнорировать слова советника и поступать согласно своим суждениям.

Выражение удовлетворения на лице Ираджа заставило Сафара наконец понять, почему Коралин смог так долго процветать. Ирадж хоть и изображал из себя рубаху-парня, был весьма горделивым монархом. Затянувшаяся зима испортила ему характер. Весна принесла первые известия о вторжении демонов и тем самым углубила депрессию. И первый же захваченный город он отдал на разграбление вовсе не для того, чтобы ублажить своих солдат, а для того, чтобы дать выплеснуться гневу.

— Как же мне повезло, что у меня двое таких преданных друзей, — сказал Ирадж. — Один мудрыми словами и советами направляет меня, другой — остроумными замечаниями напоминает, что я всего лишь человек.

«Не забудь о деньгах и магии, — подумал Сафар. — И это мы предоставляем тебе».