Когда боги спали

В восторге она отбросила все предосторожности и, обхватив его руками, отважилась поцеловать в губы. Затем откинулась назад, отчаянно покраснев. Низко опустив голову, она принялась теребить веревку обертки с такой сосредоточенностью, словно перед ней стояла гигантская задача. Только тут Сафар заметил, что на ней надеты не ее обычные мальчишеские обноски. И в том, как Нериса сидела рядом с ним, не было ничего мальчишеского. Она представляла собой настоящую девушку, начиная с изящной линии подбородка и кончая той грацией, с которой она потянулась за веревкой. Заметил он и то, что наряд ее подчеркивает именно женские достоинства, например длинные ноги, несмотря на худобу, начинающие приобретать форму. Мягкие тапочки подчеркивали маленький размер стопы. Над едва намечающимися бедрами широкий кушак стягивал узкую талию. Из опыта жизни в большой семье Сафар помнил, как начинают развиваться ягодицы под свободным пологом туники. Он вспомнил смущение сестер, находившихся в возрасте Нерисы. И как это смущение переросло в нечто иное, когда они начали поглядывать на деревенских пареньков, оказавшись в возрасте романтических воздыханий.

Нериса успокоилась и подняла голову, чтобы взглянуть на него. Она улыбнулась, но нижняя губа дрожала. Глаза глядели открыто, и он разглядел, как под их темной поверхностью бурлят эмоции. Он внезапно понял, что, если сейчас скажет что-то не то, она разрыдается. Вуаль перед его мысленным взором раздвинулась, и он понял причину слез. Нериса влюбилась в него. Он видел, как сестры влюблялись в парней, гораздо старше их, и потому страдали из-за этого. Он знал, что эти заболевания быстро проходят. Но в случае с Нерисой все может оказаться тяжелее — ведь она столь одинока, лишена любви и ласки. Сафар, еще не исцелившийся до конца от столкновения с Астарией, понимал, что, если чем-то обидит Нерису, рана окажется глубокой. Он задумался, что же ему делать.

И тут же понял, что вообще ничего не надо делать. Пусть переживет свое увлечение, как это делали его сестры. От него же требуется лишь бережное к ней отношение.

Нериса внезапно почувствовала неладное. «Он догадался, — подумала она. — Я с ума сошла! Не надо было так одеваться! И теперь он знает! Что же мне делать? Что он скажет? Посмеется надо мной? Или вышвырнет? Какая же я дура, дура, дура! О боги, сделайте так, чтобы все было как прежде».

Сафар кашлянул и взялся за черепашку. Нериса приготовилась услыхать слова презрения.

— Если ты поможешь мне, я легче справлюсь с заклинанием, — спокойно сказал он.

Боль в сердце Нерисы временно успокоилась. Она вскочила на ноги.

— Что я должна делать? — с готовностью спросила она.

Сафар указал на потрепанный чемодан, стоящий в углу.

— Там найдешь деревянный ящичек практически со всем, что мне нужно. Затем, если тебе не сложно, начинай разводить огонь под жаровней.

— Совсем не сложно, — сказала Нериса, перенимая спокойный тон Сафара.

Она принесла ящик, и, пока разводила огонь, он наливал разноцветные ароматные масла в широкогорлый кувшин. Высыпав туда же таинственные порошки и крепко пахнущие травы, он принялся размешивать содержимое кувшина каменным пестиком. Нериса услыхала, как при этом он что-то приговаривает, но так тихо, что она не разобрала ни слова. Решив, что огня достаточно, Сафар понес к жаровне большой кувшин и черепашку. Установив кувшин на решетку, в ожидании, пока тот нагреется, Сафар принялся цветными мелками рисовать на полу, окружающем жаровню, искусный и сложный узор. Закончив рисунок, он сказал:

— Ну а теперь, ты сядешь вон там… — и указал на место подальше от рисунка.

Она села там, где сказано, не сводя глаз с жаровни. Сафар сел с другой стороны от очага.

— Тебе удобно? — спросил он. Она кивнула. — Тогда начнем. Но обещай, что не будешь смеяться, если у меня ничего не получится. Ты же знаешь, что я всего лишь студент.

Нериса хихикнула в ответ на это замечание. Уж она-то не сомневалась, что хотя Сафар и студент, но наверняка самый великий маг во всем Эсмире. И только тут поняла, насколько легче ей стало, когда он попросил помочь. Она задумалась, уж не нарочно ли он так поступил, жалея ее. Пусть так, но тогда она еще сильнее любит его за это.

Сафар принюхался.

— Готово, — сказал он.

— Мне надо что-то делать? — спросила Нериса.

Сафар протянул ей щетку с длинной рукоятью, сделанную из медвежьей щетины.

— Окуни щетку в кувшин, — сказал он. — Хорошенько помешай, чтобы щетина хорошо пропиталась.

Она помешала щеткой в густой, булькающей смеси. От запаха она-сморщилась, хотя позже не смогла бы сказать, плох был запах или хорош, сладкий или кислый. Сафар кивком подал сигнал, и она вытащила щетку. Он взял каменную черепашку, поместил ее на середину правой ладони и вытянул руку над жаровней.

— Крась черепашке спину, — сказал Сафар.

Нериса осторожно провела щеткой по зеленому изображению острова. Хотя смесь из кувшина обладала густым черным цветом, на зеленом остались лишь серые полосы.

— Клади гуще, — сказал Сафар. — Не робей.