Когда боги уходят

Сэр Манкин понял намек куратора и хлопнул в ладоши. Тут же откуда ни возьмись вокруг стола закружились в быстром хороводе какие-то люди в белых сарафанах, и стол словно по волшебству наполнился ароматными блюдами. В глиняных бокалах заплескалась жидкость, по запаху похожая на вино — настоящее вино, а не пиво.

Сэр Манкин поднял свой бокал.

— Если то, что рассказал мне о вас господин куратор — правда, то я от всего сердца желаю вам удачи, — сказал мэр и выжидающе глянул на Андрея.

Наверное, эти слова нужно воспринимать как тост, подумал юноша и поспешно ухватился за свой бокал. Традиционно подняв вино, присутствующие выпили.

Прошло какое-то время, в течение которого все, за исключением Андрея и, может быть, Нади, были заняты поглощением пищи. Редкие реплики, которыми кидались то мэр, то куратор, то — изредка и с трепетом — трактирщик, были не наделены каким бы то ни было смыслом, чтобы уделять им внимание. Юноша не мог есть не потому, что ему не хотелось. Просто он чувствовал себя чертовски неловко в настолько чужой и настолько далекой от него компании. Но, чтобы не обижать хозяев и не привлекать к себе лишнее внимание, он старательно изображал жевание и глотание.

— Итак, я думаю, пришло время немного поговорить, — сказал мэр, отшвырнув вилку с тремя зубцами.

Снова Андрей стал центром интереса всех присутствующих. Он, опасливо озираясь, прекратил кривляние с едой, отодвинул полную тарелку и промокнул губы салфеткой. Когда молчание стало вовсе неудобным, он тихо спросил:

— Э-э… к-хм… Что бы вы хотели услышать?

— Расскажи о своей родине, — посоветовал сэр Манкин.

Андрей призадумался.

— Ну, э… Я живу… жил в большой стране под названием Россия. В большом городе Новосибирске. Сейчас там зима, впрочем, не так уж и холодно.

Это было всё, что смог рассказать юноша о родине. Больше попросту ничего в голову не лезло.

— А где находится твоя страна? — спросил мэр.

— На планете Земля. — Если уж и отвечать на подобный вопрос, то отвечать именно так.

— Планете? — Выражение лица Манкина стало озабоченным. — Выходит, ты живешь на круглом мире?

— Ну да!.. — Настал черед Андрея выглядеть озабоченным. — А ваш мир — он, что же, не круглый?

— Естественно, нет! — засмеялся мэр. — Как бы мы жили на круглом?

— Люди и звери скатились бы с него, — подхватил Гарни, — и свалились прямо в космос!

— В космос! — радостно воскликнул Ральф, раскрасневшись от волнения.

— Все! — подытожил Фавор.

Андрей растерянно глянул в сторону куратора, но сэр Бальтон, похоже, придерживался того же мнения.

— Вы считаете, что эта планета… этот мир — плоский?

— Именно! Разве ж это не очевидно?

— Но, — откашлялся Андрей, — кто-нибудь хоть раз видел край?

— Нет, — ответил мэр. — Это попросту невозможно, молодой человек.

— Если мир плоский, то есть в виде диска или блина — кто-то должен был хоть раз увидеть его кромку! — упорствовал юноша.

— Никто никогда этого не видел и не увидит, — подал голос Бальтон. — Арманнис не позволит.

— Арманнис? — переспросил Андрей.

— Да, таково имя нашего мира.

Разили по бокалу вина.

— И все же, можно доказать, что Арманнис — это шар, — спокойно сказал Андрей.

— Как? — Трактирщик поперхнулся. Для него слова, сказанные юношей, были сродни ереси.

— Почему? — округлил глаза Ральф, поглощенный перемалыванием салата.

— Зачем? — меланхолично спросил Фавор.

Андрей принял деловую позу, выдержал театральную паузу, а затем протянул:

— Ну, для этого нужно подняться на достаточную высоту. Вы увидите, что горизонт примет форму дуги.

— И что же? — не уловил мысли мэр.

— Это доказывает шарообразность!

— А как вы предлагаете достичь нужной высоты? — осведомился Бальтон. — В Ламаре, да и, пожалуй, в других городах нет особо высоких строений. Даже с главных башен замков, ручаюсь, такой эффект не наблюдается.

— Постройте планер, — предложил юноша. — Или воздушный шар.

— Абсолютно не понимаю, о чем вы толкуете, — нахмурился Манкин. — Не могли бы вы объяснить поподробнее?

— Конечно!

Андрей попросил листок бумаги и пишущий инструмент. Слуги мэра быстро выполнили просьбу, и вскоре по столу зашелестел наспех набросанный чертеж планера, а рядом с ним — воздушного шара.