Когда Боги улыбаются

Елена получила уже знакомый заряд свободы. Полной, беспредельной, безумно желанной. И силы, какой-то удивительно родной, всепоглащающей и идеально послушной. Ощущения были такими же, как у героев древних былин. «Вот мне бы сейчас кольцо в земле, да другое в небе, схватился бы я за них. Да перевернул бы землю и небо». Рядом с чашей Елена чувствовала себя богиней, но при этом, у чародейки не возникало желания что-то ломать, скорее наоборот, хотелось мира и созидания. Волны силы при этом не успокаивали Еленин и бешеный ночной гон, но придавали ему какой-то особый смысл. Звуки стали восприниматься еще резче, мир наполнился новыми красками. И хотелось бежать в ночи вслед за добычей, по следу, плыть над землей серой волчьей тенью…

Алек отметил, как изменились глаза его дорогой подруги. Они светились сейчас ярким серо-серебряным цветом, каким обычно виделась ее магическая сила. Видел он, что зрачки глаз Елены стали вертикальными, как у зверя. Однажды он уже замечал за ней такое превращение. Но если тогда это пугало его, то сейчас, наоборот, почему-то радовало. Как нечто, что роднит их с его дорогой подругой. А сам он вновь ощутил ту же волну свободы и силы. Как-то легко и чудесно сразу стало жить. Хотелось взлететь, расправить пестрые крылья, поймать ветер и нестись над землей, выслеживая в заснувшем мире свою добычу.

Павел будто окаменел. Чаша потрясла его, как и сила, вливающаяся в него полноводной волной. Ему артефакт дарил покой и некую мудрость. Слишком правильную и древнюю. Перед таким знанием хотелось пасть на колени и внимать. Хотелось утонуть в этом тепле и безбрежном добре. Перед ликом бога…Какого-то иного, прежде не виданного. Но не забытого, по-прежнему сильного и юного. Бога, которому не соврешь…

— Теперь ты знаешь, — обратилась к нему Елена, и в ее словах сквозило какое-то странное торжество.

— Да, — ФСБшник оперся об алтарь, будто ноги его не держали. — Я не смогу… Она не принадлежит людям. Только богам. Богу….

Маг и чародейка синхронно кивнули ему, будто освобождая его от какого-то гнета, будто вынесли ему приговор о помиловании. И вдруг ему сразу стало легче. Ненужный и кажущийся сейчас диким и чуждым приказ забылся, истерся, исчез. И остался лишь покой. И пришло долгожданное понимание…

— Отец Василий? — Елена шагнула к священнику. В ее тоне теперь звучала некоторая мягкость и ласковые ноты. Она присела на корточки рядом с монахом, чуть тронула его за плечо. По щекам священника текли слезы. Крупные, редкие, будто слезы ребенка. Но само лицо выражало лишь радость. Отец Василий получил свой дар. Чаша больше не вызывала у него сомнений. Пусть когда-то она и принадлежала языческому божеству, но сейчас… Такая красота и любовь может идти лишь от того бога, которому монах посвятил свою жизнь. Он узнал об артефакте, будучи еще юношей. И тогда, когда Егор нашел ее сорок лет назад, отец Василий не смог увидеть это чудо. Но всегда мечтал об этом и молился. И вот его бог ответил, признал благочестие священника, его праведную и честную жизнь. И наградил своего слугу…

— Как вы? — опять спросила Елена.

— Я счастлив, — прошептал священник. Он, стоя на коленях, осенил себя крестом и тихо молился, благодаря бога.

Чародейка нагнулась и закрыла нишу, откуда они извлекли артефакт. Потом она обернула своей ветровкой чашу и прижала ее к себе.

— Ищи конкурентку, — сказала она Алеку. — Я скоро вернусь.

Она направилась к выходу из храма. Никто даже не подумал последовать за ней. Пусть чаша исчезла, но ее влияние еще витало в древней церкви. Мужчины будто только начали просыпаться после чудесного сна.

Елена, как ни странно, отлично ориентировалась ночью в незнакомом месте. Возможно, ее тело само запомнило дорогу, по которой чародейка сегодня днем спешила на встречу к Егору. Хозяйка Бюро магических услуг уверенно обошла кусты, нырнула в проем между ветвями и очутилась на тропинке, по которой можно было выйти к источнику. Настоятель упомянул воду. В этой обители находился целебный источник. Других вариантов быть не могло. Уверенно шагая вперед, Елена чувствовала запах реки. Где-то там, внизу, под пригорком нес свои воды Волхов. У него оказался особый, неповторимый запах свежести и могущества. Чародейка стремилась к реке, будто отвечая на ее зов. Чаша была тяжелой, но ее груз не давил, не мешал ходьбе, не сбивал дыхания. Казалось, артефакт сам способен мыслить, он будто понимает, что с ним собираются сделать, и полностью согласен, даже готов помогать. Чаша будто отвечала на неслышный зов Волхова. Она, возможно, стремилась домой.

Склон холма оказался слишком крутым. Елена вспомнила, что говорил днем отец Василий: путь до источника будет нелегким. Каблуки цеплялись за камни, застревали в мягкой земле. Но зато они сдерживали быстрый ход, помогали крепче держаться, не поскользнуться, не упасть в темноте. Елена уже видела внизу какое-то сооружение, видела камень, по которому текли к реке струи источника, слышала его журчание. Держась одной рукой за ветки деревьев, она спустилась к самому берегу.