Когда человека не было

— У-кха-кха! — заревели все чунги, окружив скалу, и замахали своими ветками, но достать и поймать кат-ри не могли. Хищник, припав брюхом к скале, продолжал сверкать глазами, рычать и бить хвостом себя по бокам. Он понимал, что осажден этими странными, непонятными существами и что для того, чтобы уйти от них, нужно быть крылатым, как кри-ри, и перелетать у них над головами. Но он также не мог перелетать, как и чунги не могли достать его.

А чунги окружили скалу и непрестанно вопили:

— У-кха-кха! У-кха-кха!

Некоторые из них полезли на другую скалу, почти касавшуюся первой и выше нее, и смотрели на кат-ри сверху, но тоже не могли ничего сделать. Эта беспомощность рассердила их, и они начали прыгать и реветь от ярости; и все ущелье загудело от их громкого дружного рева. Потом они поняли, что — реви не реви — поймать кат-ри им невозможно, отказались от этого и стали расходиться.

Отказался и Смелый, который меньше всех мог примириться с такой неудачей, ведь кат-ри был так близко от них и так безнадежно осажден, а они все-таки не смогли поймать и съесть его. Он сменил мощный рев сердитым гортанным ворчанием и, не зная больше, что делать, гневно швырнул в кат-ри камнем, который держал в руке. Камень, брошенный широким, сильным замахом, случайно попал кат-ри прямо в голову. Маленький хищник коротко взвыл, метнулся и упал с крутой скалы. Ошеломленный ударом, он даже не мог бежать, и чунги, кинувшиеся на него с радостным всхлипыванием, растерзали и съели его.

В порыве радости от этой удачи Смелый нагнулся, взял другой камень и, широко размахнувшись, запустил им в скалу, где недавно сидел кат-ри. Камень ударился в верхушку скалы, отскочил, перелетел на другую сторону и упал где-то далеко позади скалы. Потом Смелый нагнулся, взял третий камень, замахнулся и бросил его, потом бросил еще и еще один и при каждом новом броске радостно всхлипывал:

— У-кха-кха! У-кха-кха!

— У-кха-кха! У-кха-кха! — закричали другие чунги и, увидев, что делает Смелый, тоже начали швырять камни. Детеныши, во всем подражавшие взрослым, тоже принялись швырять камни во все стороны; и вскоре в ущелье поднялся целый дождь крупных и мелких камней. Это бесцельное швыряние камнями, ударявшимися о скалы и деревья, понравилось им так же, как нравились одновременные прыжки и ритмичные вскрикивания. Один маленький чунг попал в поваленное дерево с выгнившей сердцевиной, и ствол сильно и гулко ответил ему: «Кух-х-х!..»

— А-кха! А-кха! — завизжал от радости маленький чунг и снова нацелился в пустой ствол, и тот снова отозвался сильно и гулко: «Кух-х-х!..»

Стали швырять камнями и другие детеныши и взрослые, стараясь попасть в пустой ствол. Впервые чунги метились сознательно, да еще в неживую цель. Но они швыряли камни очень неумело и редко когда попадали по пустому стволу. Однако постепенно они начали приобретать ловкость и в этой новой деятельности. Постепенно и тут стали достигать меткости, причем молодые чунги всегда попадали лучше, чем старшие.

Ущелье стало расширяться, скалы по обеим сторонам становились все реже и потом совсем исчезли; бурная, пенистая река укротила свои воды и потекла тихо и плавно. Вместе с тем лес стал как-то ровнее, деревья погустели, а листья на них стали широкими и светло-зелеными. Тут и там в ветвях виднелись сочные плоды, и чунги с радостными криками полезли на деревья. В одном месте между деревьями мелькнуло какое-то животное, о котором они не могли вспомнить, видели ли его когда-нибудь, а за одной излучиной реки открылся широкий песчаный берег.

Чунги спустились на берег и пошли по песку. Их волновало чувство какой-то особенной легкости. Песок был мелкий и сыпучий; и все они удивленно глядели, как ладони задних лап тонут в этом песке и оставляют в нем отпечатки. Детеныши кричали и бегали по песку, а взрослые чунги тоже начали кричать и бегать.

— Ву-о-о-о! Ву-о-о-о! — кричали они и удивленно вытягивали губы, видя длинный ряд отпечатков, оставляемых каждым чунгом на песке. Некоторые из них, вспомнив, как рыли в болотах ямки, чтобы пить воду, начали рыть такие же ямки и здесь. Но никто не решался влезть в самую реку: никто не помнил, чтобы какой-нибудь чунг когда-нибудь бродил по реке и плавал в воде.

Как ни нравилось чунгам играть на песке, но к вечеру они ушли поближе к лесу и начали устраивать себе логовища. И хотя сейчас было тепло и безветренно, они опять стали собирать камни, складывая их кучками. Они делали это не только для того, чтобы обороняться ночью от свирепых хищников, но и ощущая пробудившимся сознанием, что кучки камней защищают их от холодного ветра ночью или на рассвете.