Когда деревья молчат

Сефи заметила, что трое мальчишек пристают ко мне на детской площадке, и оттолкнула их, свирепая, как амазонка.

И… мой папа? Я была удивлена, увидев его в моем последнем кадре, но он был там, такой громкий и злой. Прежде чем я успела сообразить, что это значит, земля поднялась и ударила меня по лицу.

Это должно было быть больно, но я снова могла дышать, и внезапно мне стало безумно этого не хватать. Я втянула воздух, задыхаясь и кашляя так сильно, что меня вырвало. Чем больше я вдыхала воздуха, тем больше ко мне возвращалось зрение, расширяясь так, что я могла видеть дальше своего носа. Края стали нечеткими, затем шафранового цвета. Папа был там, его руки обвивали шею Гоблина так же, как руки Гоблина обвивали мою.

Гоблин бил его и пинался, но папа не отпускал.

Когда Гоблин больше не сопротивлялся, папа его отбросил. Грудь Гоблина всё ещё поднималась и опускалась, но он был в отключке. Папа повернулся ко мне.

Я видела всё в его глазах.

Мама пошла спать.

Папа, ещё злее, чем когда-либо, подстриг свои угловатые ногти.

А потом наконец он вошёл в мою спальню.

Но меня там не было.

И он пошёл меня искать.

Видимо, он заметил мой велосипед в канаве, ворвался в дом Гоблина, увидел, что тот душит меня, и отплатил тем же.

Все это казалось мне очень логичным, и я вернулась в комфортное забытье.

Глава 57

Я очнулась в больнице. Запах грязи был таким сильным, что я чуть не задохнулась. Мне потребовалось некоторое время, чтобы восстановить дыхание, даже когда я поняла, где нахожусь. Ко мне привели маму и Сефи, но не папу. У них были одинаковые мешки под глазами. Вообще-то, они были очень похожи друг на друга. Я раньше никогда этого не замечала.

Мама тут же бросилась ко мне.

– Кэсси! Как ты?

Я хотел сказать: «Это ты мне скажи», но вышло только карканье.

Мама схватила стакан с водой с моего больничного подноса и повернула соломинку в мою сторону. Поначалу прохладная жидкость казалась раскаленными углями, но как только она покрыла мое пересохшее горло, я никак не могла насытиться. Пока я пила, мама мне всё объяснила. Гоблин сломал мне запястье, когда выкручивал его, и задушил меня почти что до смерти. Врачи сказали, что меня спас мой шрам, и это ужасно круто, если так задуматься. Они сказали, что им нужно будет понаблюдать за мной двадцать четыре часа, но они считали, что кроме запястья, мое тело будет в полном порядке.

– Где папа? – Мой голос был ниже обычного, но он вернулся.

До того, как мама успела ответить, вошла миссис Уэллстон, прямо туда, в мою палату. Её волосы были распущены и выглядели так, будто их давно не мыли. Она подбежала и нежно меня обняла, и я по запаху поняла, что не ошиблась насчёт второго. Мне было её жалко, но это так приятно, когда тебя обнимают.

– Спасибо, – рыдала она.

Когда я моргала, то видела этот палец посреди темноты. Возможно, всегда буду.

– Это был Габриэль?

Она кивнула.

– Вы не должны быть здесь, – сказала я. В моих мыслях я хотела сказать, что она должна быть с ним или, по крайней мере, с его телом, но прозвучало как-то не так. А потом я вспомнила про ожерелье.

– Мои штаны здесь? – спросила я маму.

Она кивнула и выудила их из крохотного шкафчика. Она протянула их мне. Я порылась в заднем кармане и нащупала шероховатость бумаги и холодный металл ожерелья Габриэля с бумажным самолетиком. Я протянула ей последнее.

– Обожемой… – Она держала его так, словно он был сделан из папиросной бумаги.

– Я нашла его возле дома Гоблина. Думаю, что Габриэль мог выбросить его, чтобы помочь нам его найти. – Я не была уверена, что так думаю, но мне отчаянно хотелось сказать что-нибудь хорошее о Габриэле.

Она снова заплакала, но уже тише.

– Спасибо, что вернула мне моего мальчика.

Её боль была так велика, но она пыталась держать её при себе, чтобы не выливать ничего на меня.

– Мне жаль, что его нет, – сказала я.

Она кивнула, водя пальцами по ожерелью.

– Я хочу, чтобы оно было у тебя, – сказала она, возвращая его мне.

Я подняла мою здоровую руку.

– Я не могу!

Я не хотела ничего от неё брать. Она и так потеряла слишком много. К тому же, наверное, полиции оно будет нужно в качестве улики.

– Нет, пожалуйста, – сказала она. – Это будет очень много значить для нас. Ты знала, что Габриэль хотел стать пилотом?

Я знала.

В конце концов я взяла ожерелье, и если даже то, что в итоге оно оказалось у меня, не убеждает вас в том, что наша жизнь давно кем-то расписана, то вы безнадёжны.

Глава 58

Мы еще поговорили с миссис Уэллстон. Пообещали поддерживать связь. Она ушла, но мама и Сефи все еще бродили по углам комнаты, как будто мы трое не знали друг друга.

Стук в дверь избавил меня от необходимости придумывать, что с этим делать.

– Кассандра?

Я узнала офицера Кента, но не женщину, которая была с ним. Он закрыл за ними дверь.

– Это мисс Дидьер. Она социальный работник. Мы хотели бы поговорить с тобой.

Я держала ожерелье Габриэля. Джинсы накинуты сверху, и из заднего кармана торчал краешек листа с подсчетом наркотиков. Мама двинулась ко мне, но офицер Кент поднял руку.

– Мы бы хотели поговорить с ней наедине, если вы не возражаете. Вы даёте согласие?