Когда догорает закат

Стоя здесь, перед лицом возможной смерти, Ник с ужасающей ясностью понял — он влюбился, влюбился по-настоящему, сильно и, возможно, безнадежно. Если бы он дал себе труд подумать, то понял бы сразу, что, не задень Джоанна его чувств так глубоко, он никогда не ввязался бы в подобную авантюру. Просто уехал бы с того приема и больше ее не встретил. И это, как выяснилось, было бы спасением. Для обоих. Это открытие его так потрясло, что он готов был завыть от страха и беспомощности, как загнанный в угол волк.

Внезапно Джулиус встрепенулся, схватил Джоанну за руку, потряс ее и с надрывом воскликнул:

— Джоанна, сестренка! Да очнись ты, черт побери! Посмотри на меня!

Она не шевельнулась, даже длинные ресницы, печальными полукружиями лежавшие на щеках, не затрепетали, и парень, выпустив ее пальцы, снова сжался на стуле, вцепившись в свои длинные волосы.

Ник подошел ближе и тихо попросил:

— Выйди, а я попробую с ней поговорить…

Джулиус искоса посмотрел на него и, протянув:

— Ну, если ты так хочешь… — медленно вышел из палаты, волоча ноги, как дряхлый старик.

Убедившись, что он плотно закрыл за собой дверь, Ник подошел вплотную к койке и низко склонился над Джоанной. Он погладил ее разметавшиеся по подушке волосы, мягко провел ладонями по лицу и нежно припал к губам, пытаясь вдохнуть в них жизнь. Но они были сухими и неподвижными, не отвечали на его неистовые поцелуи.

Тогда он жарко зашептал ей на ухо, искренне веря в то, что говорит:

— Очнись, моя радость! Я люблю тебя! Поверь мне! Тебе нужно было только дождаться понедельника, я бы узнал, что ты сестра Джулиуса, и все бы встало на свои места! Я непременно нашел бы тебя, извинился, мы бы помирились, и все у нас было бы хорошо! Зачем ты это сделала? — Тут голос у него захрипел и сорвался.

Прокашлявшись, он взял в ладони ее холодную руку и принялся растирать, надеясь, что кровь побежит быстрее по ее жилам. Но равнодушные зигзаги на мониторе не стали чаще ни на одно мгновение. Он снова зашептал какую-то горячечную бредь, надеясь достучаться до затуманенного сознания Джоанны, но тут в бокс дружной гурьбой зашли люди в зеленых хирургических костюмах. Распрямившись, Ник сумрачно взглянул на вошедших.

Главный из них, упитанный мужчина в больших совиных очках, снисходительно глянув на расстроенного посетителя, мягко посоветовал:

— Вы бы шли домой, голубчик. Мы сейчас сделаем кое-какие процедуры, которые, надеюсь, помогут. Но они будут продолжаться несколько часов. Так что делать вам тут нечего. Лучше переждите в пабе за кружкой доброго эля, а еще лучше поезжайте домой.

Нику пришлось выйти. В коридоре на кушетке сидел совершенно разбитый Джулиус с красными, как у кролика, глазами. Завидев Ника, он поднялся, чуть пошатываясь от недосыпания, и спросил:

— Что ты собираешься делать?

Ник сел на кушетку и твердо сообщил:

— Ждать.

Джулиус с длинным вздохом упал рядом и уткнулся лицом в ладони.

— А мне что-то так плохо, будто я сам попал под колеса машины. Но я-то караулю здесь со вчерашнего утра. И не ел ничего. Только кофе пил. Теперь мне нехорошо как-то…

Ник с сочувствием на него посмотрел.

— Мне сказали, что сообщения лучше ждать дома. Может, тебе поехать? Ты на ногах уже не стоишь. А я подежурю тут. Если что, позвоню сразу. Только номер своего сотового дай.

С благодарностью кивнув головой, Джулиус согласился:

— Пожалуй, ты прав. Толку от меня сейчас никакого. Но, если что, звони — я сразу прилечу. — И встал, протягивая Нику визитку с телефонами.

Его шатало, и Ник посоветовал ему напоследок:

— Оставь свою машину на стоянке и возьми такси. И выспись как следует, как домой приедешь…

Помедлив, Джулиус пробормотал:

— Да, ты прав, как всегда. — И он побрел к лифту, спотыкаясь на каждом шагу.

Нику очень захотелось посмотреть, что там делают с Джоанной, но он не посмел. Поудобнее устроившись на скользкой кушетке, скрестил руки на груди и приготовился к долгому ожиданию. В голову, как ни странно, не приходило ни одной мысли, что было для него настоящим благом, и время ожидания слилось в единую серую, тоскливую полосу.

Через пару часов дверь отворилась, и молодой врач пригласил его внутрь. Гордый собой толстый доктор королевским взмахом руки указал на койку.

— Не зря я настоял на применении новых методик. Вот и результат — больная пришла в себя!

Ника обдало одновременно и жаром, и холодом. Замечательно, что Джоанна пришла в себя, но сейчас она все вспомнит и безжалостно выгонит его отсюда. И правильно сделает. Но он все равно придет к ней, и они поговорят. Он виноват, но он все исправит. Главное — что она жива… От этой чудесной вести сердце у него забилось с радостным облегчением, и Ник, широко улыбаясь, вошел в палату.

Врачи молча расступились, открывая ему проход к больной. Джоанна безучастно, спустив голые ноги, сидела на высоком постаменте, как на насесте. Черные волосы, нечесаными прядями свисая по щекам, придавали ей трагический вид. Она была все такой же бледной, с глубокими тенями под глазами, но в сознании.

Толстый врач гордо представил ей Ника, как будто тот был самым большим его достижением: