Когда дыхание растворяется в воздухе. Иногда судьбе все равно, что ты врач

Эти слова чуть не слетели у меня с языка. А если это не так? Возможно, все люди с болью в спине чувствуют то же самое. Я многое знал о боли в спине: ее анатомию, физиологию, слова, которыми пациенты ее описывают, но я понятия не имел, как она ощущается. Может, со мной не происходит ничего необычного. Может быть. А может, я просто боялся накаркать, произнеся вслух слово «рак».

Я поднялся со скамьи и заковылял к платформе.

Ближе к вечеру я добрался до дома приятелей в Колд– Спринг, всего в восьмидесяти километрах к северу от Манхэттена по течению реки Гудзон. Меня встретила дюжина ближайших друзей из университетского прошлого, голоса которых смешивались с какофонией радостных детских криков. За объятиями последовал неотвратимый вопрос, словно окативший меня ледяной водой:

– А что, Люси не приехала?

– Неожиданные проблемы на работе, – солгал я. – Все сорвалось в последнюю минуту.

– О, как жаль!

– Вы не будете против, если я оставлю чемоданы и немного отдохну?

Я надеялся, что несколько дней вдали от операционной, полноценный сон и отдых помогут уменьшить боль в спине и чувство усталости. Однако день или два спустя стало ясно, что этого не произойдет.

Каждый день я спал до обеда, а потом садился за стол, уставленный рагу и крабами, которые я не мог заставить себя поесть. Уже к ужину я был изможден и готов снова лечь спать. Иногда я читал детям, но бо́льшую часть времени они играли на мне и вокруг меня, прыгая и визжа. («Дети, дяде Полу нужно отдохнуть, почему бы вам не поиграть в другом месте?») Пятнадцать лет назад я работал вожатым в летнем лагере. Помню, как в один из своих выходных я сидел на берегу озера в Северной Калифорнии и читал книгу «Смерть и философия»[13], в то время как веселые дети использовали меня в качестве препятствия в игре «Захвати флаг»[14]. Я смеялся над абсурдностью того момента: двадцатилетний парень, окруженный живописными деревьями, горами, озером, чирикающими птицами и счастливыми четырехлетними малышами, уткнул нос в книгу о смерти. Только теперь я смог провести параллель: озеро Тахо сменила река Гудзон, дети были не незнакомцев, а моих друзей, а вместо книги о смерти наличествовало мое собственное умирающее тело.

На третью ночь я сказал Майку, хозяину дома, что хочу вернуться домой на следующий день.

– Ты неважно выглядишь, – заметил он. – С тобой все нормально?

– Давай возьмем по стаканчику виски и присядем где-нибудь, – предложил я.

Сидя у камина, я сказал:

– Майк, я думаю, что болен раком. Судя по всему, прогноз неутешительный.

Тогда я впервые озвучил эту мысль.

– Так, понятно. Надеюсь, ты сейчас не шутишь?

– Нет.

Он замолчал.

– Честно говоря, я даже не знаю, о чем тебя спросить.

– Ну, во-первых, я еще не знаю на сто процентов, что у меня рак, но я практически уверен в этом. Слишком уж много похожих симптомов. Завтра я поеду домой, чтобы все выяснить. Надеюсь, что я ошибаюсь.

КАК И ВСЕ ПАЦИЕНТЫ, Я ОКАЗАЛСЯ В КАБИНЕТЕ ЛЕЧАЩЕГО ВРАЧА – ТОМ САМОМ, В КОТОРОМ ПРИНЯЛ СОТНИ БОЛЬНЫХ ЗА ВСЕ ЭТИ ГОДЫ.

Майк предложил отправить мои чемоданы по почте, чтобы мне не пришлось их тащить самостоятельно. Рано утром он отвез меня в аэропорт, и через шесть часов я приземлился в Сан-Франциско. Как только я вышел из самолета, у меня зазвонил мобильный. Это оказался мой врач: на рентгеновских снимках легкие выглядели размыто, словно были не в фокусе. Она сказала, что точно не знает, что это значит.

Но она, конечно, знала.

И я знал.

Люси встретила меня в аэропорту, но я отложил разговор до приезда домой. Мы сели на диван, и я сообщил ей о результатах рентгенографии. Оказывается, ей уже все было известно. Она положила голову мне на плечо, и расстояние между нами исчезло.

– Ты нужна мне, – прошептал я.

– Я никогда тебя не оставлю, – ответила она.

Мы позвонили близкому другу, одному из больничных нейрохирургов, и попросили его назначить мне консультацию.

Как и все пациенты, я получил пластиковый браслет, надел голубой халат, прошел мимо медсестер, которых знал по именам, и оказался в кабинете – том самом, в котором принял сотни больных за все эти годы. Тут я обсуждал с пациентами их смертельные диагнозы и сложнейшие операции, здесь поздравлял их с выздоровлением и видел радость на их лицах, там же объявлял родственникам о смерти пациентов. В этом кабинете я сидел на стуле, мыл руки в раковине, писал маркером указания на доске, перелистывал календарь. В моменты полного изнеможения я даже спал на смотровом столе. Теперь я лежал на нем, бодрствуя.

Молодая медсестра, ее я еще не встречал, заглянула в кабинет и сказала:

– Врач скоро подойдет.

В тот момент будущее, к которому я так долго стремился, которое я рисовал в своем воображении и которое вот-вот должно было стать настоящим, испарилось.

Часть 1 Я начинаю в полном здравии