Когда дым застилает глаза: провокационные истории о своей любимой работе от сотрудника крематория

Пролетали месяцы, а я все время мучилась от боли в горле, мышечных спазмов и язв во рту. Работая над созданием своего монстра, доктор Франкенштейн, подобно мне, «шел на все это хладнокровно и часто чувствовал глубочайшее отвращение»[83]. Я находилась в некомфортном для себя окружении, и, очевидно, просто глупо потратила деньги. Однако я бы не задумываясь отдала свои сбережения тому, кто даст мне возможность не ходить на уроки бальзамирования, но не вылететь при этом за неуспеваемость.

К счастью, я была не похожа на студентку, которой от колледжа становилось дурно. Эта женщина стояла на крыльце и с трясущимися руками курила одну сигарету за другой. Она часто рыдала во время экзаменов и дважды плакала во время лабораторных занятий: первый раз, когда она слишком резко вставила в стопу мужчины металлический отсасыватель, а второй – когда она прикрепляла кудрявые пряди к пластмассовой голове. Свою пластмассовую голову я назвала Мод. Моя одногруппница была далеко не так близка со своим муляжом головы.

Все больше и больше я поддерживала идею о похоронах дома и никогда не забывала о своей мечте иметь собственное похоронное бюро. Мечта о «La Belle Mort» переросла в фантазии о «Похоронном бюро в Л.А.». В моем похоронном бюро семьи могли бы смириться со смертью, омыть тело и одеть его, подобно тому, как люди делали это на протяжении тысяч лет. Родственники имели бы возможность остаться с телом, скорбеть об усопшем и заботиться о его теле в реалистичном окружении, где им оказывали бы поддержку. Такую идею нельзя было озвучивать в колледже, где нас убеждали в том, что бальзамирование необходимо для гигиеничности тела. Брюс и раньше рассказывал о том, что директоры похоронных бюро убеждают семьи в том, что тело несет угрозу для здоровья общества: их учили тому, что трупы опасны для общественного здоровья.

Тем не менее приблизилась к окончанию колледжа и успешно сдала экзамены, необходимые для того, чтобы стать лицензированным директором похоронного бюро в штате Калифорния.

Мои мечты об открытии собственного похоронного бюро были разрушены финансовыми реалиями.

Чтобы пойти в колледж, мне пришлось занять денег, и теперь мне не хватало капитала и, возможно, опыта, чтобы открыть собственное дело. Мне нужно было найти другую работу в похоронной индустрии.

Я могла отправиться в Японию, где бальзамировщики из США и Канады были очень востребованными специалистами. Дело в том, что бальзамирование пришло в Японию недавно, и там оно получило название «медицины смерти». Один канадский бальзамировщик, уехавший работать в Японию, рассказывал, как ему приходилось обматывать забальзамированный труп бинтами, чтобы все было похоже на медицинскую процедуру. Несмотря на то, что жизнь за границей казалась мне привлекательной, я не была к такому готова.

Профессор Диас сказала, что мне будет нелегко найти работу в крематории в Южной Калифорнии. Для выполнения подобной физической работы похоронные бюро могут «просто нанять иммигрантов». И хотя она не проявила ко мне особого участия, все же Диас была честна, передав мне то, что сказали ей владельцы крематориев.

На противоположном конце спектра смерти для меня находились места наподобие мемориального парка «Форест-Лон» – «Диснейленда смерти» и заклятого врага Джессики Митфорд. У «Форест-Лон» теперь было несколько филиалов по всей территории Южной Калифорнии. Все знали «Форест-Лон». Их рекламные щиты, на которых была изображена пожилая пара в белых одеждах, возвышались над Лос-Анджелесом. Смеясь, пожилые мужчина и женщина запрокинули головы; они держались за руки и шли по пляжу, освещенному лучами заходящего солнца, наслаждаясь своими «золотыми годами» и словно желая ненавязчиво напомнить вам (внизу щита была приписка крошечными буквами) о том, что вы можете обратиться в мемориальный парк, если вдруг задумаетесь о своих похоронах.

Группа представительниц «Форест-Лон» заполонила фойе колледжа похоронного дела в Сайпресс. Предполагалось, что это будет ярмарка вакансий, однако с ярмарочным элементом возникли проблемы, так как единственными присутствующими работодателями были люди из «Форест-Лон». Одна из представительниц обратилась к нашей выпускной группе: «Наш основатель, Хьюберт Итон, был революционером! Разумеется, вы уже слышали обо всех замечательных переменах, которые произошли в похоронной индустрии благодаря ему. Это великолепное место работы. У нас так много преимуществ. Из нашей компании люди уходят только на пенсию».

Женская армия представительниц «Форест-Лон» выглядела, как описанная Ивлином Во «новая раса изысканных, дружелюбных и ответственных юных леди», которых он в США встречал повсюду. Эти женщины с пустыми взглядами были одеты в серые костюмы. При взгляде на них я вспоминала о семье Мэнсона. Семья Итона пришла сюда, чтобы набрать новых членов в свою прекрасную бригаду смерти.