Когда ее не стало

Она направилась к калитке потом перешла дорогу, все бормоча и бормоча свои извинения. Расстроенный Сергей не мог выговорить ни слова, застыв с ветровкой в одной руке и жетоном в другой. Он прислонился к стене, потом сполз по ней на пол и долго так сидел, в той же позе, что и за шторой в кабинете профессора.

Через полчаса соседка опять увидела Сергея в окно. Он сел в машину и уехал.

* * *

Камера хранения ручной клади находилась в полуподвальном помещении вокзала. Автоматических камер на всех не хватало, да и кладовщики бунтовали. Столько лет проработали, таская чемоданы, а теперь пошли вон? Нет, так не пойдет. Хлебные места никто не хочет терять. Никакая зарплата не сравнится с чаевыми.

Решетчатая перегородка, окно и морда спившегося мужика ханыжного вида… Сергей подал ему жетон. Кладовщик бросил на него изучающий взгляд.

– Э… приятель, а чемоданчик-то барышня сдавала. Такие крали не забываются. У меня глаз востер. Тридцать лет без малого за стойкой. Умыкнул жетончик-то?

– Хватит чушь молоть, папаша. Вещи моей жены. Ей некогда. Можешь ментов вызвать.

– Ну-ну, не хорохорься, дружок. На щипача ты, конечно, не похож, тем более я их всех знаю. Но для порядка спросить обязан. Какого цвета чемоданчик-то?

– Отродясь с чемоданами не ездила. Она любит спортивные сумки.

– Вот это другое дело.

Кладовщик приволок сумку. Сергей забрал ее и тут же ушел. Сев в машину, он не сразу решился ее открыть. Сам факт наличия сумки казался невероятным. Сдавала «дамочка», да еще хорошенькая, и не чемодан, а сумку. А жетон найден в куртке Светланы. Двенадцатилетний мальчишка ее видел. А если не ее, то кого? А горячий чайник? У Сергея голова шла кругом.

Если анализировать случившееся, точно свихнешься. Надо стать беспристрастным наблюдателем и проверять все факты, но не пропускать каждое событие через себя.

Можно по-разному относиться к приведениям, фотографиям и жетонам. Можно доверять или не доверять интуиции, но он не мог найти ответа на свои вопросы. Будь Светлана жива, она не пряталась бы, а связалась с ним и все объяснила. Но ничего подобного не происходит. А значит, кто-то затеял эту идиотскую игру и, наблюдая со стороны, подсмеивается над ним. Не для него же профессор Крылов писал медицинское заключение, да еще копию в мэрию отправлял.

Сергей расстегнул молнию. Все правильно, детская доверчивость. Светлана никогда ничего не запирала. Все вещи новые, некоторые с ярлыками. На дне лежали бумажник и маленький фотоальбом. Денег в бумажнике не было, он обнаружил там только Светланин паспорт и квитанцию на получение денег на Белгородском почтамте. Но кто мог переслать ей пятьдесят тысяч? Отправитель не указан. Черт с ними, с деньгами. Откуда взялся паспорт? Она умерла. Есть свидетельство о смерти. А его не выдадут, если не сдан паспорт умершего.

Сергей открыл альбом с фотографиями. Семейных снимков здесь не было. И вряд ли альбом мог принадлежать Светлане. Улица Пушкина, ресторан «Магнолия» с трех сторон. Зал ресторана, посетители за столиками. Одного он узнал: Игорь Казанчеев с какой-то девицей пьет шампанское. Муж Люси. Три дня назад вернулся из Египта. Игорь был его внештатным снабженцем, доставлял оборудование и все, что требовалось для лаборатории. То, что он гуляет от жены, неудивительно. Похожие слухи доходили до ушей Сергея. Игорь симпатичен, энергичен, моложе Люси… причин много. Не ему осуждать чужих мужей. Сергей не любил копаться в грязном белье.

Три снимка показались ему странными. Зачем фотографировать дверь служебного входа и стойку бара, на которой стоит ваза с отрывными спичками, причем ваза снята еще и отдельно. Рекламный прием, содранный у американцев. Пакетики со спичками с логотипом ресторана – реклама заведения. Ходячий пиар.

Больше ничего интересного он в сумке не нашел. Может быть, в самом ресторане найдет? Светлана никогда не носила с собой ничего ненужного. Значит, снимки имеют определенный смысл.

Как бы решить главный вопрос… Не носила? Или не носит?

10

В последние дни мэр вел себя очень странно. Он утратил былую активность. На совещаниях молчал, и всем казалось, что он неважно себя чувствует. Слухи о пошатнувшемся здоровье Пичугина ходили давно, но это были лишь слухи. Раз в неделю мэр ездил в онкологический центр на прием к врачам. Это настораживало. Однако доктора молчали, видимо, из соображений врачебной этики. Похоже, здоровье мэра действительно ухудшалось – теперь он стал ездить в клинику дважды в неделю. Пичугин все еще был центральной фигурой города, и его визиты к врачам не могли остаться незамеченными. Распорядок дня главы города знали все, кто интересовался общественной жизнью. Будучи консерватором, Пичугин многие годы не менял своих привычек и следовал установленным порядкам. Это его и подвело.