Когда Европа была нашей. История балтийских славян

Вскоре обстоятельства устроились в Дании так, что Гаральд мог туда возвратиться, а император отправил с ним ревностного корбейского монаха Анскара, уроженца Фландрии[114], чтобы наставлять в вере новообращенных датчан и распространять христианство между северными народами. Этот Анскар был необыкновенным явлением среди современного ему Запада, впавшего в полнейшее равнодушие к успехам христианства между язычниками; такое равнодушие, впрочем, весьма понятно при неурядицах самого Запада в то время; оно доходило до того, что Анскар, хотя богато снабженный благочестивым императором деньгами для его подвига, принужден был ехать в Данию с одним только товарищем-монахом и не мог найти себе других спутников и прислуги. Несмотря на такой недостаток поддержки в самих западных народах, Анскар проповедовал не совсем бесплодно. Он встретил сочувствие не столько в Дании, слишком враждебно расположенной к соседней Немецкой империи, сколько в Швеции. Там многие уверовали и приняли крещение.

В награду за свои подвиги, тридцатилетий Анскар получил (831 год) от императора и папы архиепископский жезл и сан митрополита всех северных народов. Местопребывание новому архиепископу назначено было, по предначертанию Карла, на немецкой земле, на границе скандинавского мира и славянского Поморья, в Гамбурге. В папской булле (884 года) архиепископу гамбургскому давалось полномочие для обращения «Датчан, Шведов, Норвежцев, Фарейцев, Гренландцев, Исландцев, Финнов и Славян» (т. е. балтийских)[115]; он назначался примасом всех северных и восточных народов. Характерно, что в этом перечне северных народов, предназначаемых Западом к призванию в христианство, балтийские славяне занимали последнее место: ближайшие соседи Германии, они поставлены были после отдаленной и темной Исландии, Гренландии, после финнов. Анскар так и понял свою обязанность. Его внимание обращено было исключительно на скандинавские земли; к балтийским славянам он не ездил и даже, как видно из его жизнеописания, весьма подробного, не вошел с ними ни в какие сношения[116]. Все, сделанное им для славян, состояло в том, что Анскар покупал иногда нескольких славянских мальчиков, вместе с датскими, а других выкупал из плена и отдавал их для воспитания в христианской вере в монастырь Тургольт во Фландрии, дарованный гамбургской митрополии для усиления ее доходов. Иных он оставлял при себе; но ему не удалось воспитать ни одного проповедника Евангелия для славянского Поморья; а когда Тургольтский монастырь отошел от него, то местный аббат обратил некоторых из воспитанников в своих крепостных людей.

Тем не менее, нет сомнения, что учреждение немецкой митрополии в земле, недавно еще находившейся в руках балтийских славян, могло испугать этот народ, у которого славянское язычество достигло такой же, если не большей, степени развития и крепости, как германское у скандинавов. Балтийские славяне должны были почувствовать близость опастности, предстоявшей их богам, и вооружиться для ее отражения. Подобное явление представлял в то время и скандинавский мир. Крещение Гаральда и проповедь Анскара в Дании и Швеции разожгла там повсюду страшный фанатизм язычников. Раздраженные опасностью, которая угрожала Одину и Валгалле, скандинавы, с яростью людей отчаянных, обрекавших себя добровольно на смерть, стали бросаться на христианские земли и вымещали на них оскорбление своих богов[117]. Надо прочесть современные летописи и саги, чтобы иметь понятие об ужасе, которым они наполняли в то время население побережья Германии, Франции и Англии.