Когда гаснут звезды (ЛП)

Я до сих пор не уверена, почему согласилась прийти на эту игру, хотя было бы невежливо отказываться от билетов, которые генеральный менеджер «Гепардов» прислал лично после всей хорошей прессы, которую мы принесли команде благодаря желанию Райана Гюнтера. И мне хотелось доказать себе, что наличие моего бывшего увлечения, потому что он никогда не позволял мне называть его бойфрендом, в моем городе не ограничит меня в том, куда я могу пойти.

В третьей четверти «Гепарды» выигрывали со счетом 14:3, а я всю игру попеременно потягивала бокал восхитительного «Каберне» из бесплатного бара и пыталась казаться незаинтересованной происходящим на поле.

Но это было трудно. Наблюдать за Пакстоном на поле было сродни произведению искусства. Хотя… он уже не был так грациозен в движениях, как раньше. Забавно, прошло много лет с тех пор, как я видела его на футбольном поле, и все же замечала, что что-то не так. Не поймите меня неправильно, Пакстон все еще очень талантлив... но часть того блеска, который он привносил, словно сгорел.

― Я удивлена, что он вообще играет в этом году. Он такой старый, и после разрыва мениска все говорили, что он не вернется, ― Джина откровенничает, когда садится рядом со мной с новой тарелкой.

― Он порвал мениск? ― Как уже говорила ― я вообще не следила за его карьерой.

Фарра наклоняет голову в сторону.

― Это была самая громкая история в спорте в прошлом сезоне.

Я пожимаю плечами, пытаясь изобразить неведение.

― Вы, ребята, знаете, что я не большой любитель спорта. Думаю, что в последний раз включала ESPN, чтобы посмотреть, как Тим Тебоу бегает без рубашки по тренировочному лагерю.

― Боже, он был таким сексуальным. Довольно плотный, но такой сексуальный, ― Фарра вздыхает.

― Ты футбольный сноб. Развивайся, открой для себя мир обнаженных фотографий Брайса Харпера для выпуска «Body Issue». ― Джина насмехается над нашей черноволосой коллегой.

― Эй, нагота есть нагота, и меня все это устраивает. ― Фарра прижимает свой бокал к моему, хотя я не участвую в этой нелепой дискуссии.

― Но в любом случае, да, порвал его на две части. Его, плачущего, пришлось увезти с поля. Единственный раз, когда фанаты видели его таким эмоциональным, это когда он забил тот тачдаун на следующий день после того, как его родители погибли в той аварии. Это было ужасно, но на следующий день он сыграл свою лучшую игру. ― Джина качает головой, в ее глазах печаль.

― Что? ― Шок парализует меня. ― Его родители погибли?

Фарра кивает.

― О, это было ужасно, я помню фотографии с похорон по ESPN. Они погибли на своей парусной лодке во время неожиданного шторма недалеко от их дома. Они умерли в субботу, и было так много предположений, будет ли Пакстон играть на следующий день... тем более что игра имела значение для плей-офф. Но он это сделал. В итоге забил три тачдауна. После игры отказался от интервью с прессой, но его видели стоящим на коленях и плачущим в конечной зоне, когда все ушли в раздевалку.

По моей коже пробегают мурашки. Как я могла не знать, что его родители умерли? Конечно, он никогда не позволял мне встречаться с ними, но я видела фотографии, слышала, как он иногда говорил о них. Черт, мы были связаны в течение двух лет, и я знала о его семье. Сразу же почувствовала себя ужасным человеком. Сглатывая комок желчи в горле, стараюсь сохранять нейтралитет.

― Как давно это было?

Джина обдумывает это, приложив палец к подбородку.

― Около пяти лет? Да, должно быть, так и было, потому что я смотрела игру с каким-то придурком из братства, который в итоге спросил, можем ли мы заняться сексом втроем той ночью.

Фарра хихикает.

― Ах, какая скромница. Тебе следовало бы взять его на вооружение. Три лучше, чем два.

― Спасибо, доктор Сексоголик. ― Джина закатывает глаза. ― Но да, с тех пор он никогда не был прежним. Люди говорят, что он стал лучшим спортсменом, но он как машина. В нем больше нет страсти.

Всю оставшуюся часть игры размышляю над тем, что сказала Джина. За последние восемь лет я изменилась, но, возможно, изменился и Пакстон. Мне никогда не хотелось думать о том, что в его жизни произошли события, которые сделали его другим человеком, как он сказал мне, когда пригласил меня на ужин.

Кто-то в офисе «Гепардов» спрашивает, не хотим ли мы спуститься на поле в конце игры, и девочки с радостным визгом соглашаются. Иду следом, все еще находясь в трансе из-за родителей Пакстона. Я должна была послать цветы или что-то в этом роде. Хотя бы открытку. Возможно, теперь мне нужно дать ему понять, как мне жаль.