Когда два часа спустя мы покидали бранч для друзей и родственников, мне казалось, что мои глаза должны закрыться на следующие четыре дня.
- Я не знаю, как ты делаешь это снова и снова. - Пакс качает головой, его глаза тоже налились кровью.
Я делаю глубокий вдох.
- Вот почему я это делаю. Если могу принести хоть немного добра этим семьям за то короткое время, что у них есть вместе, я хочу это сделать. Неважно, как больно, снова и снова, я знаю, что должна это сделать. Это хоть на мгновение заживляет трещины в моем сердце, образовавшиеся после смерти Эзры. Вижу его в каждом ребенке, и если могу дать им хоть минуту облегчения от этого, я буду счастлива страдать от последствий.
Он кивает, по радио тихо поют «The Eagles».
- Я так горжусь тем, что знаю тебя, Деми. Ты - воплощение добра в этом мире.
Протянув руку через консоль, я переплетаю наши пальцы.
- Спасибо, что пошел со мной сегодня. Я проделала много таких дел в одиночку. Это помогает, когда рядом есть кто-то, кого ты любишь.
- Я не знаю, как ты живешь после этого. - Пакс качает головой, в нем все еще ощущаются тиски похорон.
Я знаю, что он чувствовал, как не мог отпустить мысль о смерти маленького невинного ребенка. Это казалось неправильным. Не было никакого способа понять это.
Солнце уже почти село, день казался невероятно длинным, но было только семь часов. Темнота окутала машину, и легкий холод начала февраля в Шарлотт проникал в мои кости.
- Эти родители... как жить дальше? - задыхается он, и я понимаю, что Пакстону плохо.
Я вздыхаю, сжимая его бедро.
- Ты просто делаешь это. Ты больше не цельный человек, мы с тобой знаем, что такое потерять кого-то. Но с каждым днем, с каждым годом это становится немного более управляемым. Это никогда не бывает легко, есть моменты, когда ты чувствуешь себя парализованным потерей, но ты выживаешь. И помнишь хорошие моменты. Цепляешься за них, чувствуешь чистое счастье, которое было в те времена.
- Когда у нас будут дети, я никогда не смогу выпустить их из виду.
От этих слов Пакстона у меня перехватывает дыхание, потому что, конечно, я думала о детях, но он просто прямо сказал об этом.
- Ты хочешь детей?
- Дюжину, достаточно, чтобы собрать баскетбольную команду или основать собственную певческую группу, как в том фильме в Австрии.
Я смеюсь.
- «Звуки музыки»? Хорошо. Когда мы начнем работу над труппой?
Безумие его заявления и головокружение, которое я испытываю, когда говорила о гипотетическом создании семьи с Паксом, захлестывают меня. Это ослабляет напряжение, оставшееся после похорон, и я хочу использовать это, чтобы вытащить Пакстона из его горя.
- Я бы начал еще вчера, если бы ты позволила. Кто знает, может, мои ребята будут плавать еще усерднее, если их немного потренировать.
Я фыркаю и закатываю глаза.
- Да, ведь именно так рождаются дети. Ты же знаешь, что я принимаю таблетки.
- Давай удалим вратаря. - Пакс смотрит на меня, на его лице нет улыбки.
Я шлепаю его по руке.
- Иди отсюда.
- Я серьезно. Давай заведем ребенка. Это лишь вопрос времени, когда мы все равно захотим попробовать. - Теперь его лицо светится от возбуждения, и я знаю, что он переживает эмоции из-за сегодняшней травмы.
Погладив его по щеке, когда Пакс сворачивает на улицу, где находилась моя квартира, я улыбаюсь.
- Давай поговорим об этом после того, как пройдем через самую большую игру в твоей карьере. О, и пенсия. Я думаю, что у тебя сейчас достаточно забот.
Мы отложили обсуждение, но в ту ночь, когда я легла рядом с ним, все, о чем я могла думать, - это пухлый малыш с глазами Пакса и моими волосами.
ГЛАВА 38
ПАКСТОН
С того момента, как раздался телефонный звонок о Райане, я понял, что мне нужно как можно скорее сделать Деми предложение.
Если задуматься, это было немного нездорово, когда смерть напоминала нам о самых важных вещах в жизни. Так было, когда я потерял родителей, перестал дурачиться, как в переносном, так и в прямом смысле, и поумнел. А теперь, после потери нашего маленького друга, я понял, что не должен больше тратить время на то, чтобы сделать любимую женщину своей женой.
Итак, я отполировал кольцо, положил его в новую бархатную коробочку и сделал единственный звонок, который, как я знал, был необходим, прежде чем встать на одно колено.
Если под моими мокасинами нет лужицы пота, значит, мой дезодорант справляется со своей задачей на все сто.
Я снова вытираю руки о брюки, проверяю часы и делаю еще один глоток воды. Официант спросил, не хочу ли я чего-нибудь покрепче, но мне нужна ясная голова. Аарон Розен уже напугал меня до смерти, мне не нужно, чтобы он бегал вокруг меня кругами в разговоре после того, как я выпью.
Он должен был догадываться, почему я пригласил его на обед, и, вероятно, поэтому сукин сын опаздывал. Это была тактика запугивания, и она работала.
- Пакстон. - Голос Аарона дружелюбный, но властный, раздается у меня за спиной.
Я встаю, чтобы поприветствовать его, протягивая руку.
- Мистер Розен, рад вас видеть. Спасибо, что согласились встретиться со мной.
Он пожимает ее.