Когда горит трава

Вскоре он увидел, что Рикку тоскует. Когда Фатиме жила в их доме, он не раз отмечал, как счастлив Рикку. Теперь же юноша всё чаще заговаривал о прекрасном лице и плавной походке Фатиме, о том, как она, сидя у огня, пряла и пела или рассказывала сказки племени канури. Мей Сансай знал, что эта детская влюблённость скоро пройдёт.

— Если бы Фатиме была здесь... — слышал он с утра до вечера.

Мать Рикку сердилась.

— Фатиме, Фатиме, Фатиме... каждый день Фатиме! От тебя ни слова ни о чём другом не услышишь.

— Ну, ну, Шайту, — вступался Мей Сансай, — мальчик просто влюблён в Фатиме. Оставь его. Влюблённость не порок. — Я.. Я не влюблён в неё, — возражал Рикку.

— Ну, конечно, — ухмыльнулась мать, — ты ни в кого не влюблён и просто так решил не дотрагиваться до еды. Ты доишь коров кое-как, а по ночам бродишь по саванне, вместо того, чтобы спать. Будь проклят день, когда твой отец купил эту рабыню!

Однажды вечером Сансай решил поговорить с мальчиком.

— Сын мой, ты страдаешь. — сказал он, и в голосе его звучало беспокойство. — ты превратил Фатиме в кумира... Сядь сюда, давай поговорим.

Рикку сел рядом с ним. На лице и бороде отца плясали отблески пламени очага.

— Таков мир, сын мой, — начал Сансай. — Хотя ты ещё юн, позволь мне поговорить с тобой, как со взрослым мужчиной. Когда теряешь девушку, нужно найти другую.

— Она любит меня, — сказал Рикку. — Она мне сама говорила. — Нехорошо, Рикку. Как же это она любит тебя, если убежала с твоим братом?

— Он заставил её! — воскликнул Рикку. — Её сердце принадлежит мне! Старик задумчиво смотрел на огонь.

— Не убивайся, Рикку, всё уляжется.

— Я болен. Я... я не смогу завтра выгнать скот.

— И Одио нет. Весь скот погибнет! Аллах, упаси нас от этого!

— Я не смогу, отец! Клянусь Аллахом!

— О аллах, мои сыновья хотят погубить меня на старости лет!

Рикку рывком встал на ноги. Он так похудел за неделю, что Мей Сансай стал серьёзно опасаться за его здоровье. Казалось, ничто не шло ему на пользу. И скоту приходилось худо. Нанять пастуха было не по средствам. И, кроме того, чужой ведь не будет так стараться. Словом, нужно принимать меры, и немедленно.

Он дал Рикку отвар из трав и кореньев и стал смотреть, как тот, морщась, глотает его. Дотронувшись своими длинными чуткими пальцами до шеи мальчика, он почувствовал жар и трепет.

— Рикку, — ласково проговорил он, — что мне для тебя сделать?

— Верни мне Фатиме, — ответил Рикку. — Я хочу, чтобы она опять была с нами.

— В своём ли ты уме? Разве тебя не было здесь, когда она убежала с Одио?

В глазах Рикку была обида. Его горячие губы задрожали.

— Ты вождь Докан Торо. Твоё слово закон. Отец, ты можешь найти их.

— Это правда, — сказал старик. — Аллах видит, это правда.

— О, если бы мы могли вернуть её! — сказал Рикку.

Мей Сансай с улыбкой посмотрел на него.

— И начнутся неприятности. Много неприятностей, ибо Одио всегда будет враждовать с тобой. Восстанет брат против брата. О, проклятие! И это в нашей семье! Распалась семья, пропала честь фулани!

— Попытайся, отец! Я хочу, чтобы она вернулась, но...

Взгляды их встретились.

— Я подумаю, сын мой, — решительно сказал он. — Если только Фатиме ещё дышит в этом мире, я разыщу её и с помощью Аллаха верну её тебе.

— Спасибо, отец. Да продлятся твои дни!

И всем на диво, с этого часа здоровье Рикку начало поправляться.

Глава III

Мей Сансай сидел перед хижиной в тени доровы и читал. Он был большим знатоком Корана, он свободно читал и писал по-арабски — такие познания свойственны большинству вождей кочевого племени фулани. Он делал амулеты и талисманы, он врачевал больных, он был мудрецом, глубоко чтимым в деревне Докан Торо. Из дальних и ближних селений люди приходили к нему для исцеления ран тела и души.

Он так долго сидел, склонившись над книгой, что шея у него заболела. Он был старый человек, но никогда не щадил себя и даже не вспоминал, что усталость в его возрасте приходит быстро. Он поднял голову, чтобы дать отдохнуть мышцам шеи. Это было простое движение, человек, не думая, совершает за день сотню подобных. Однако, оно решило судьбу Мей Сансая.

Он поднял голову, и взгляд его остановился на голубе. Это был самый обыкновенный сенегальский голубь с серой грудью и красными лапками. Он сидел на ветке среди высушенных солнцем листьев. Мей Сансай каждый день видел сотни сенегальских голубей, потому что они водятся в его родных местах, там, где среди зарослей боярышника высятся редкие деревья. Он встречал их ежедневно с того самого часа, когда впервые увидел свет, и никогда не пытался считать их. Они всегда были вокруг — топтались, клевали зерно, ворковали в купах деревьев над бескрайними просторами саванны.

— Куру-куру-ду!.. Куру-куру-ду!..