Когда говорят мертвецы. 12 удивительных историй судмедэксперта

Многие с ужасом представляют себе работу судебного врача. Каждый день мы имеем дело с мертвыми – взрослыми, детьми, молодыми, стариками, с изуродованными, расчлененными или сильно сгнившими трупами. Тем не менее я не считаю, что вскрытие – это стресс. Почему? Можно подумать, что я просто черствый человек, но нет, совсем наоборот. Причина кроется совершенно в другом.

У этих людей, тела которых оказались у меня на столе, уже все позади. Они свободны от страданий и боли.

У нас же, живых, смерть еще впереди. И она может быть очень мучительной. И вот для тех, кто наблюдает за ней, прямо или косвенно, это как раз и есть чрезвычайный стресс.

Однажды, будучи еще совсем неопытным студентом-медиком, я попал в такую ситуацию. Была середина лета, по выходным я в основном подрабатывал на «Скорой помощи», чтобы заработать денег на учебу. В одном из районов в окрестностях Гамбурга мы работали сменами по 24 часа. Смена начиналась в субботу утром и длилась до утра воскресенья. То есть ты дежуришь целый день и всю ночь. Сегодня я критически отношусь к такому графику работы по многим причинам. Когда человек не спит 24 часа, его концентрация значительно падает, и он чувствует как будто легкое алкогольное опьянение. Несмотря на это, на вызове ты должен в любой момент быть готов спасать человеческие жизни и, возможно, молниеносно принимать серьезные решения. Иногда это легко, иногда сложно, а иногда невозможно.

Стоит отметить, что условия, в которых работает «Скорая помощь» за городом, сильно отличаются от городских условий труда. В мегаполисе, как я успел заметить, служба спасения – это чаще всего что-то вроде социальной службы. Вызовы делают люди, которые в нас на самом деле особо не нуждаются. При этом, если мы не приезжаем в течение двух минут, на нас сыпятся оскорбления. Нередки также случаи нападений на сотрудников службы спасения. Именно поэтому уже тогда я купил перцовый баллончик, чтобы в случае необходимости защитить себя. К счастью, я довольно крупного телосложения, и до сих пор мне неплохо удавалось постоять за себя – в основном, вербально, конечно. К сожалению, насилие в отношении работников «Скорой» – проблема не новая. В мегаполисе причиной вызова служит, как правило, чрезмерное употребление алкоголя, ссора, драка. Зачастую необходимости в «Скорой помощи» нет. Достаточно вызвать пострадавшему такси до ближайшего отделения неотложной помощи. Или же пострадавшему нужно просто пойти домой, лечь в постель и хорошенько проспаться.

За городом все по-другому. Когда на пульт поступает звонок, часто это означает, что произошло действительно что-то страшное. К тому же сам путь до места происшествия намного длиннее, чем в городе. Поэтому выезды даже на те вызовы, которые не являются сложными, могут занять часа два, учитывая дорогу туда и обратно. Может случиться и так, что фельдшер приезжает на вызов раньше и ему приходится еще ждать, когда подъедет машина «Скорой помощи» с врачом.

В ту ночь я дежурил на станции неподалеку от одного маленького городка в Нижней Саксонии. Моим коллегой в эти выходные был альтернативщик, который только что закончил школу спасателей, с медицинской точки совершенно неопытный, почти подросток. Почему я об этом сейчас говорю? Потому что те события, которые произошли той ночью, было трудно переварить даже профессионалам. Две трети нашей 24-часовой смены – день и вечер – уже прошли, и пока ничего особенного не произошло. Однако работы все равно хватало, и у нас почти не было времени на то, чтобы перекусить. О том, чтобы прилечь, мы даже и не мечтали. Мысль о нескольких часах ночного отдыха, на которые мы надеялись, волновала нас все сильнее.

Однако около двух тридцати ночи нас снова вызвали: драка на выпускном балу. Звучало странно, но кто знает, что там произошло. Когда мы прибыли на вечеринку, то обнаружили там всего несколько пьяных выпускников средней школы. Один из них пожаловался, что после драки у него болит нога. Мне было совсем не смешно. Тоже мне, повод вызывать «неотложку». «Внимательнее надо быть, – мой голос наверняка прозвучал не очень дружелюбно, – сейчас глубокая ночь! С утра пойдешь со своей ногой к врачу, а мы поехали». Может, я был с ним немного груб, но иногда именно такие четкие инструкции помогают пострадавшим прийти в себя.

Мы уехали. И тут, совершенно внезапно, наша рация как будто сошла с ума. Послышались неразборчивые, произнесенные словно в истерике, слова, из которых мы только и смогли понять, что произошло ДТП, местоположение которого не установлено.

Потом мы услышали разные названия улиц, что было крайне странно. Где и что произошло, понять было невозможно. Подробностей никто не знал. Наконец из диспетчерской пришло указание с примерным адресом. Мы тут же отправились на место.

Честно сказать, в тот момент я все еще был немного зол из-за предыдущего вызова – все из-за того, что я очень устал. «Может, кто-то просто снова хочет, чтобы его срочно доставили в больницу из-за ушиба ноги», – подумал я. Но оказалось, что в тот момент я даже не подозревал, насколько сильно ошибался…