Когда говорит кровь

— Мои боль и скорбь успели притупиться. Все-таки время величайший из всех лекарей. Но ваше сердце только начинают терзать страдания от этой жуткой утери. И потому, если я хоть как-то способен смягчить вашу боль — только скажите. Я сделаю всё для этого.

— Ха, а мальчишка то не теряет времени зря! Что скажете, а, госпожа Себеш, угадали мы с выбором?

— Безусловно, милейший господин Кардариш! Их пара станет подлинным украшением для всего благородного сословия!

— А то! Доброе начинание. Да. Да поддержат его боги! — Кирот Кардариш поднял вверх кубок и осушил его в несколько мощных глотков. Айна заметила, как в глазах матери пробежала зависть, а губы слегка задрожали. Всё же при посторонних она не смела прикасаться к пьянящему напитку и столь явственно нарушать Время утешений.

А вот брат, напротив, сжался ещё сильнее, отвернувшись от них на столько, на сколько вообще позволяли приличия. Заметив это, Кирот Кордариш сдвинул брови.

— Кажется юный глава рода Себешей, не вполне разделят нашу общую радость. Почему ты не радуешься скорому счастью твоей семьи, юноша? Что, не нравится моя помощь?

— Он вечно у нас такой хмурый и нелюдимый, прошу вас, достопочтенный господин Кардариш, не обращайте на него внимания. Увы, таким его сотворили боги, — тут же затараторила мать, но гость смерил её строгим взглядом, от которого женщина моментально заткнулась.

— Пусть юноша сам говорит за себя. Ему быть мужчиной. Великие горести, да не просто мужчиной — главой семьи! Так почему ты не радуешься, а, Энай Себеш?

— Рад ли дом вору в нем? — тихо произнес мальчик, не поднимая лица. Мать охнула, и глаза её округлились от ужаса, но Кирота ответ Эная, кажется, только позабавил. Налив себе ещё вина, он пристально посмотрел на брата Айны.

— Так вот значит кем ты меня считаешь. Вором. И что же я украл? А? Твою сестричку?

— Вы знаете что.

— Нет, мальчик, не знаю. Потому и спрашиваю. Так что просвети-ка меня.

— Вы забираете нашу собственность.

— Ха! Нашел по чему горевать! Да там же залог на залоге. Давно ли милосердие приравняли к воровству?

— Отнимать у слабых то, что принадлежало им веками не похоже на милосердие.

— Я хочу, чтобы ты понял, Энай, раз уж скоро мы с тобой станем родственниками, — голос Кардариша стал суше и тверже, но не растерял до конца былой веселости. — У твоей семьи нет ничего кроме долгов. Я покупаю не земли, или мастерские с мельницами. У вас их все равно нет и уже давно. Я выкупаю ваши долги. И делаю я это исключительно для того, чтобы по своей безмерной доброте помочь новообретённым родственникам избежать позора. Так что ты должен быть мне благодарен.

— А что случится с заложенным имуществом нашей семьи? С оливковыми рощами и виноградниками, с полями пшеницы и ячменя, с маслобойнями и винодельнями, с дубильнями и ткатскими дворами?

— Я покрою по ним все долги.

— А потом?

— А потом, я заберу их себе. Потому что я могу за это заплатить. Такова цена вашего спасения и этого брака. Уже согласованного брака, как я понимаю.

— Знайте, что вы получаете моё формальное согласие, ибо выбора мне не оставили. Но моё благословение вам не видать. И знайте вот ещё что: однажды, я верну собственность моей семьи.

— Конечно вернешь. Если сможешь всё это у меня выкупить. Или ты намекаешь на другие методы, мальчик?

Энай не изменился в лице. Его извечная бледная каменная маска не дрогнула, а губы так и остались тонкой серой полоской. Спокойно посмотрев на Кирота Кардариша льдом серых глаз, он встал, а потом произнес чуть слышно.

— О методах станет известно в положенный им срок. На этом я прощаюсь с вами, господа Кардариши.

Юноша развернулся и пошел к выходу, даже не бросив на прощание взгляда.

— У вашего сына очень непростой характер, госпожа Себеш, — хмуро проговорил Кирот Кардариш. Было видно, что поступок Эная и вправду его задел.

— Ох, и не говорите. Я просто вся с ним исстрадалась. Но всё же молю, чтобы вы простили ему это глупую выходку. Боги дали моему мальчику совсем слабое здоровье и он так много болеет, что совсем не умеет разговаривать с людьми.

— Это заметно, — произнес гость, очень недобро посмотрев в сторону двери, за которой скрылся брат Айны. — Впрочем, согласие получено и сказано это было публично, а значит свадьбе быть!

— Свадьбе быть! — мать чуть ли не взвизгнула от радости.

— Тогда формальную и официальную помолвку между нашими семьями мы оформим потом. Уже после мистерий и завершения вашего Времени утешений. Мда. Знаете что, госпожа Себеш, а давайте-ка сейчас мы с вами отойдем и как раз обсудим все детали. Пусть будущее наших семей познакомится и побудет наедине.

— Конечно, господин Кардариш. У меня тут есть просто изумительный сад, в котором, я надеюсь, вам очень понравится. Я распоряжусь подать туда вина и закусок.

— И мяса тоже! Пусть ваши рабы пожарят добрый кусок быка. От успешных сделок у меня всегда разыгрывается аппетит.

— Ох, как же отрадно это слышать, господин Кардариш!