Когда говорит оружие

Харлей снова обил снег с сапог, подошел к двери. Оглянулся, посмотрел на небо. Облака бежали к северу, солнце играло на сосульках. Об этой стране можно сказать только одно — здесь быстро проясняется погода.

ПОБЕЖДАЕТ СИЛЬНЕЙШИЙ

Когда Спек добрался наконец до воды, минуло уже двое суток, как он должен был умереть.

Его растрескавшиеся губы шуршали, словно папиросная бумага, стоило лишь ими пошевелить. Темно-коричневое от загара лицо приобрело красноватый оттенок. Но разум и дух были живы, даже прерия не смогла их сломить.

Без сомнений, Росс и Флорен считали, что он уже мертв. Это забавляло и побуждало странное чувство юмора.

Неожиданно щебетание птиц подсказало, что где-то поблизости есть вода. Словно во сне, пошел он, спотыкаясь, в том направлении, но вскоре остановился и, покачнувшись, медленно повернул голову на затекшей шее.

Крошечное, похожее на лужу, озерцо, в котором оказалось совсем немного воды, занимало лишь маленькую часть громадной впадины, окаймленной справа острыми как нож скалами, не очень давнего геологического выброса.

Спек видел не одну дюжину подобных скал во время своих скитаний, но эти выглядели как-то по другому. Чахлая сероватая растительность прерий здесь была яркого зеленого цвета. Впрочем, если бы не птицы, мог бы этого и не заметить, как и то, что рядом вода.

В затуманенном от жары мозгу мелькнула озорная мысль. Флорен и Росс думают, что, украв золото и взяв оружие, инструменты, флягу, пищу, отобрали у него все, дабы он не мог выжить, ничего не оставили. Как бы не так!

Он знал, что ему предстоит, лучше, чем кто-либо иной. Когда они ушли, он не сразу двинулся с места, а остался спокойно лежать в тени от выступа скалы, где раньше был его тайник с добытым золотом, но потом он сделал все, чтобы освободиться от веревок. В путь отправился, когда солнце стало садиться, — зашагал вперед по бескрайней земле, покрытой вечерними тенями.

У него осталось только два предмета, которые Флорен и Росс, по-видимому, посчитали просто-напросто хламом в разграбленном лагере — старательский лоток для промывки золота и квадратный кусок парусины от палатки.

До того как окончательно стемнело и стало невозможно идти, Спек проделал восемь миль. Остановившись, прежде всего вырыл в песке углубление, положил в него лоток, накрыл его парусиной и придавил сверху несколькими крупными камнями. Лишь приготовив такую ловушку для росы, лег спать.

Наградой за все эти старания была ложка воды, которую он с наслаждением проглотил. А прежде чем солнце поднялось над вершинами, оставил за собой еще три мили. Потом остановился у двух валунов, сделал между ними укрытие от палящих лучей из высохшего кедра, заполз в этот островок прохлады и улегся там.

К вечеру второго дня ему попался кактус-бочка. Спек срезал верхушку, выжал немного влаги из бледно-зеленоватой массы. Во вторую и третью ночь опять сооружал ловушки для росы, каждый раз добывая немного воды. Когда же услышал пение птиц, то сразу даже не понял, что это означает. Быстро повернувшись, споткнулся об острые камни. Внизу, среди ивовых кустов, блеснуло озерцо шириной не более четырех футов. Но в нем лежал… подохший койот.

Качаясь как пьяный, он стоял и смотрел невидящими глазами на этого койота и ядовитую воду. Знал: дальше не сможет идти — сначала должен напиться. Но и понимал: если подхватит дизентерию, в его ослабленном состоянии она наверняка его убьет. Однако не собирался сдаваться. Спек прекрасно усвоил законы дикой страны, помнил все ее уроки. И не зря же, в конце концов, собрав всю свою волю, шел через прерии целых сорок миль.

Он вытащил останки койота на сушу, собрал сухие ветки, разжег костер. Когда набралось немного углей, целый слой их толщиной в пару дюймов высыпал на воду в лотке, установил его на огне, потом подбросил еще веток и стал ждать.

На пустыню опустилась черная ночь. Пламя костра отражалось на скалах и ветвях ивы, дым и искры, поднимаясь вверх, исчезали в темноте.

Когда вода закипела, Спек плоской палочкой снял толстый слой накипи и грязи, добавил угля. Еще раз снял накипь и только тогда отставил лоток в сторону — остывать.

Казалось, ему помогал уже один вид воды. Голова просветлела, и он мог спокойно обдумать возникшую ситуацию. Он преодолел половину пути. А шел к тому месту, которое хорошо знал, где можно вдоволь напиться и где живет человек, который одолжит ему коня. Коня и револьвер.

Заставив себя не думать о мучившей его жажде, Спек откинулся назад и прислонился спиной к скале. Губы у него пересохли, язык во рту превратился в деревяшку. Он прикрыл воспаленные глаза и прислушался, будто заключенный в камере, как тихонько и редко-редко в озерцо падали капли.

Только через час позволил себе попить в первый раз. Набрал немного воды в рот и держал ее там, чувствуя, как драгоценная жидкость возвращает его к жизни. Затем медленно проглотил. Испекшееся нутро охватила спасительная прохлада. Словно этот маленький глоток проник в каждую клеточку усталого тела.