Когда гремели пушки

— Благодарю… Все мы благодарим вас, — донесся до меня в ответ радостный голос Федора Ивановича. — Жду. Возвращайтесь…

Солнце уже поднялось над разрушенными хуторами, когда я тронулся в обратный путь. Духота стала еще несноснее. Бледно-голубое, словно выцветшее, небо вдоль и поперек чертили истребители. Над степью шел воздушный бой. А ниже, над самой землей, сотрясая все вокруг гулом моторов, проносились штурмовики. Они уже возвращались с задания.

Со стороны Таганрога по-прежнему слышался гул артиллерийской стрельбы. Над горизонтом поднималось темное облако пыли и, как столб, стоял беловатый дым от сбитого самолета.

Днем я сравнительно легко добрался до командного пункта фронта, хотя дорога была ужасна. На земле не осталось, кажется, ни одного квадратного метра, не поврежденного снарядом или бомбой. Там и сям торчали дыбом бревна и рельсы, являвшиеся некогда перекрытиями в немецких блиндажах. Часто попадались раздавленные танками пушки.

В одном месте меня остановил раненый сержант. К сожалению, я не мог посадить его в машину, потому что в ней уже разместились человек пять таких же, как он, наскоро перевязанных окровавленными бинтами. Да сержант и не претендовал на это. У него ко мне был только один вопрос:

— Товарищ генерал, высоту-то наши взяли?

— Взяли, — ответил я, хотя и не знал, что это за высота.

— Ну, тогда все в порядке. Буду спокойно лечиться. Спасибо…

По возвращении на КП мне случилось проходить мимо радистки, прихорашивавшейся перед зеркалом. Случайно глянул в это же зеркало на себя и не поверил глазам своим: я это или не я? Поцарапана щека, лоб черный от пыли, смешанной с потом, фуражка вся в глине…

— А нельзя ли здесь у вас умыться? — обратился я к девушке.

Сорвется порой с языка такое, а потом и сам не рад… Вокруг меня сразу образовалась толпа. Откуда они только появились? Одна мыло дает, другая воду льет, третья с полотенцем стоит.

— Мы уж думали, что больше и не увидим вас, — сказала какая-то простодушная, совсем крохотная девчурка.

— Это почему же?

— Потому что знаем, где вы были.

— Да, от вас действительно не скроешься. Недаром, видно, говорят, что радист, телефонист да машинистка — это сейфы, сплошь набитые секретами…

Наскоро умывшись, я поблагодарил девушек и поспешил к командующему. В присутствии члена Военного

совета доложил ему подробно о всем виденном и сделанном. Он выслушал меня внимательно и сразу же повел речь об очередных неотложных делах:

— Теперь, Сергей Семенович, я прошу вас подготовить план ввода новых корпусов.

— Радуйтесь, — кивнул мне Гуров, — подходят обещанные Ставкой оперативные резервы.

— Сколько?

Федор Иванович махнул недовольно рукой и ответил:

— Корпусов-то два: пятый гвардейский Донской кавалерийский и одиннадцатый танковый. Но потрепанные страшно. Одной полноценной дивизии не стоят…

— Дареному коню в зубы не смотрят, — улыбнулся Гуров.

И действительно, хорошо хоть это прибыло. Нам в то время очень требовались новые соединения для наращивания силы нашего удара.

Наступление продолжало развиваться. Войска Южного фронта заняли город Ворошиловград (Луганск), а соседний Юго-Западный фронт форсировал Северный Донец и овладел Лисичанском. Бои шли по всему полукольцу, охватывающему Донбасс с севера, востока и юга.

6

Гитлеровцы, как голодные шакалы, вцепились в лакомый кусок — нашу «всесоюзную кочегарку». Они назвали Донбасс восточным Руром и готовили ему судьбу немецкой колонии. Невообразимые зверства творили там фашисты, стремясь сломить волю свободолюбивых советских людей.

Однажды к нам на командный пункт пришел в сопровождении офицера из разведки человек средних лет, без документов, оборванный и до крайности истощенный.

— Я донецкий шахтер, — отрекомендовался он и попросил представить его командующему.

— А что у вас такое? — поинтересовался я и назвал свою должность.

— Пришел просить… нет, требовать: ускорьте освобождение Донбасса. Люди гибнут! Тысячи заживо погребены в темных забоях… Мы сами вам поможем. Донбасский пролетарий — он знаете какой! Его не так-то просто сломить, а покорить совсем невозможно.

И тут я, кажется, впервые услышал то, о чем позже довелось читать в талантливой повести Бориса Горбатова «Непокоренные», в известном ныне каждому советскому человеку романе Александра Фадеева «Молодая гвардия». Наш нежданный гость с той стороны фронта поведал мне о героической и многогранной борьбе нашей шахтерской гвардии, во главе которой стояло крепкое. закаленное боевое ядро коммунистов-подпольщиков.

Ночью мы помогли шахтеру вернуться обратно через линию фронта и вместе с ним послали разведчиков, которые должны были связаться с донецким большевистским подпольем, с местными партизанами. Их посланца Военный совет заверил, что будут приложены все усилия к скорейшему освобождению Донбасса от немецко-фашистских оккупантов.