Когда гремели пушки

Бросил взгляд вверх и увидел четверку краснозвездных "ястребков". Это, видимо, Хрюкин выслал эскорт для сопровождения нашего совсем беззащитного Ли-2. Вскоре под нами появился мутный Сиваш. Берега Гнилого моря казались непривычно пустынными. Всего полтора месяца назад здесь неумолчно гремели пушки, а теперь вдруг такое безлюдье и тишина. Но рассудок подсказывал, что тихо пока только здесь, где уже прошел с боями наш неустрашимый, несгибаемый, скромный в своем легендарном величии простой советский солдат. А там, на западе, вдоль всего необозримого фронта, от студеного Баренцева моря до теплого Черного, все еще гремят и гремят пушки.

Мой путь лежал туда. И заботы мои были уже далеко от Крыма.

Вот порвалась и последняя ниточка, связывающая меня с освобожденным от врага полуостровом: четверка истребителей, покачав крыльями, отвалила в сторону и повернула на свой аэродром. Прощай, Крым!

Примечания

{1}Стремясь реабилитировать себя в глазах немецкого народа, Манштейн в своих мемуарах "Утерянные победы" утверждает, что советские войска разгромили его под Сталинградом только потому, что имели многократное численное превосходство. Это никак не соответствует действительности. В период контрнаступления под Сталинградом мы почти не имели численного превосходства над войсками врага. А если взять авиацию и танки, то их у гитлеровцев было там больше, чем у нас.

Наша победа была добыта здесь не числом, а умением. Искусное сосредоточение ударных группировок на решающих направлениях, тщательно подготовленный и умело осуществленный прорыв, смелый маневр подвижными войсками в оперативной глубине - вот что позволило нам сначала окружить под Сталинградом трехсоттридцатитысячную армию врага, а затем разгромить и Манштейна, который должен был вызволить ее (Прим. авт.).

{2}Вспоминая об этом теперь, Манштейн опять фальсифицирует историю свое бегство он называет "планомерным" выводом войск из-под нашего удара с целью спасения их от окружения. Ему, как видно, очень хочется выглядеть не только дальновидным полководцем, но и гуманным человеком, заботившимся о спасении немецкой армии.

Характерно и другое. Будучи вынужденным признать здесь возросшее боевое мастерство советских войск, Манштейн тщится объяснить это тем, что якобы наше командование "приняло немецкую тактику глубокого прорыва". Кому-кому, а уж Манштейну-то хорошо известно, что теория глубокой операции с использованием крупных соединений танков, механизированных войск и авиации зародилась и впервые была разработана в СССР. Он ведь сам приезжал к нам в тридцатых годах на маневры, чтобы поучиться этому искусству (Прим. авт.).