Когда гроза сверкала

Немного успокоившись, пытался детально вспомнить все, что случилось, когда пропала дочь. Я подумал, что может не все помню и не стоит исключать того, что на меня действительно могли напасть. Но я все помнил очень хорошо, никого на улице не было, чтобы кто-то мог на меня напасть и я терял сознание.

Когда допил чай, решил зайти в комнату дочери. Ничего не изменилось с того момента, когда она была дома. В вазе на компьютерном столе почти завяли цветы, рядом телефон. Оксана все время носила его с собой, когда уходила из дома. Нажал на клавишу разблокировки, на экране высветилась надпись: пятьдесят три непрочитанных сообщений из восемнадцати чатов. Пропущенных звонков не было, наверное Оксана отвечала всем, кто звонил, рассказывала о несчастье, расспрашивала об Ульяне. Провел пальцем вверх экрана для разблокировки – введите цифровой код. Положил телефон обратно на стол, кода я не знал, Оксана, видимо, тоже. Присел на кровать, стало невероятно грустно и больно. Так сильно хотел, чтобы было по-другому, будто Ульяна уехала в гости к бабушке или на экскурсию куда-нибудь на юг. Может просто гостевала у подруги, а телефон забыла дома. Но это скорее было похоже на мечту, а реальность совсем другая, суровая и безжалостная. Было страшно до дрожи от мысли, что может ее здесь больше не будет, эти цветы так и завянут, не дождавшись хозяйки, телефон так и умрет не разблокированным, страницы ее любимых книг с годами склеятся, как иногда бывает с новыми. Достал из кармана телефон, набрал номер Ульяны. Пошли гудки, на экране ее телефона высветилось – Папуля. По щеке мгновенно покатилась слеза, за ней еще и еще. Ответил на звонок в надежде, что после разговора экран разблокируется. Не помогло. Набрал еще раз, на ее телефоне нажал – отмена. Все равно не получилось. Оставил эту затею, нужно отвезти в ремонт, там должны знать способы. Наверняка знают.

Около четверти часа просидел в ее комнате, прикрывая рот ладонью, чтобы Оксана не услышала мой плач. Мне не было стыдно, но, если бы Оксана увидела меня в таком состоянии, то подумала бы, что я потерял всякую надежду на счастливый конец, в чем сильно ошибалась бы. Я был полон веры. Только вера в чудо меня и наполняла. Вышел на улицу, закурил. Хотел вновь испытать состояние опьянения. Удалось, но все закончилось намного быстрее, чем днем. Гораздо быстрее, даже двух шагов не сделал, как вернулся в мир трезвости и глубокой раны.

Спать решил один в другой комнате, подальше от Оксаны. Наверняка, мне предстояла почти бессонная ночь, как и все, после исчезновения Ульяны, если выдастся вздремнуть два-три часа будет хорошо. Снова ночь будет полна дурных мыслей, боли, слез и страшных представлений.

Проснулся в начале седьмого утра, на удивление не помнил, как уснул, но точно быстро, усталость и эмоциональная истощенность сказывались. Хотел, чтобы все последние дни были лишь ночным кошмаром, чтобы встать и увидеть спящую Оксану, заглянуть в комнату Ульяны, и увидеть, как она сладко спит в своей кровати.

Оксана спала, я аккуратно приоткрыл дверь в детскую комнату. Кровать немного смята от моих ночных посиделок. Ульяны нет. Может проснулась уже, на кухне телевизор смотрит? Бессонница может? Открыл дверь в кухню, темнота, ни свечения экрана телефона, ни света от телевизора. Никого. Стукнуло пробуждение каким-то щелчком в голове. Скатился по стене на пол. Опять заплакал.

Успокоившись, включил чайник, пока он грелся пошел в ванную, умыться. Взглянул на себя в зеркало, измотан до неузнаваемости. Кажется где-то мелькнули несколько седых волос, не удивляло.

Неохотно выпил крепкий кофе, взглянул на телефон. Ведомир не звонил. Он не сказал когда примерно приедет. Но я уже ждал, несмотря на ранний час. Примерно через полчаса проснулась Оксана, услышал шаги, сначала в детскую, потом в ванную и в кухню, уставший, разочарованный взгляд. Тоже надеялась на ночной кошмар, как и вчера, и позавчера. Я молча навел ей кофе, она тихо поблагодарила.

Планов на день не строил, хоть и хотел заехать в магазин, посмотреть придет ли тот парень, а пока все мысли были направлены на приезд Ведомира. С одной стороны хотел, чтобы он приехал как можно раньше, чтобы ему удалось пролить хоть какой-то свет на неизвестность о дочери, а с другой я до дрожи боялся пролитого света.

Чем выше поднималось солнце над землей, чем светлее становилось утро, тем больше душа наполнялась беспокойством. Я вспомнил голос ясновидящего и увидел, как руки покрылись мурашками. Все больше становилось неуютнее, чувство тревоги неприятно давило в груди.