Когда я без тебя…

Люблю такую Москву все равно. Да, я убегала. Но не от нее, а от боли, очаг которой до сих пор расположен здесь…

Одна весна и так много последствий.

Я больше не боюсь.

Я больше не рисую мечты.

Я, такая довольная, отважная, стою на пути к их претворению…

Я больше не влюбляюсь в абстрактных героев, которых в моей жизни так и не было, но которых надеялась встретить.

У меня больше нет чувства, будто я уже сильно люблю человека, которого только мне предстоит полюбить.

Так я нашла свой Свет…

Впереди последняя битва.

Заключительный акт постановки худруководителя Прошлого.

Ночь в стили буги должна заканчиваться рассветом, деточка.

Вот я, femme fatale с крестьянской простою косой,

Роковой ребенок Москвы, ее блудная девочка, бледная, ладная,

На подмостках стою. А дальше — что дальше? Хорошо бы услышать: «Камера! Мотор!»…

2

…Он встретил меня безразличием. Добил.

Никаких эмоций, упреков. Я такого не ожидала.

Ведь не надеялась, что он раскроет объятия и зажжет мое сердце стыдом. Напротив. Я ждала возмущенной бури.

Ноль. Ничто. Никак. Это к лучшему.

Нет иллюзий, начало свободы. Первый шаг…

«Вернулась? Ну что ж… Ты оденься. Новиков замутил очередной ресторан, ждет нас там…»

Многое хотелось сказать.

Многое хотелось услышать.

«Не думай. Не думай, и все. А будешь думать — жить не захочется. Все, кто думает, несчастные». Довлатов рубит фишку…

Жить я буду в комнате для гостей, не распаковала сумку. Эта квартира — чужая. Чужих я не трогаю…

Выхожу на балкон после душа. Две пачки турецкого «Кента» и «Чудесные занятия» Кортасара в руках. Я выкурю здесь эти сигареты и дочитаю эту книгу. Как только они закончатся, вернусь в Стамбул.

У меня не так много времени…

Как хотелось бы мне оказаться в нашей кафешке у сердца Босфора.

Кортасаровски ловко попросить «сахарного песку, и еще раз сахарного песку, и еще… три-четыре раза… сахарного песку»; соорудить из него маленькую горку прямо в центре столика… Скоро, Миру-мир. Потерпи…

Надо сходить на Патриаршие. Там особый мир, отдельный от Москвы. В детстве я любила гулять там осенью. Помню, плакала, когда дворники сгребали в кучи пронзительно желтые листья, жгли их. Жаль было детей осени…

…Хлопнула дверь. Ушел.

Хожу босиком по пустым, идеально прибранным комнатам.

Запах одеколона. Все тот еще Valentino.