Когда я падаю во сне

– Что я должна узнать? – с неожиданной для себя яростью набросилась на нее Сисси. – Маргарет почти при смерти от горя, жизнь ее ребенка висит на волоске, а мужчина, которого я люблю, – единственный, с кем она соглашается разговаривать. Только он может ей помочь. – Она шагнула к двери. – Поднимусь и поговорю с ней.

– Ничего ты не добьешься, – спокойно возразила Битти, доставая из пачки последнюю сигарету. – Черт возьми, – выругалась она вполголоса, смяла пачку и швырнула на пол.

Сисси удивленно взглянула на подругу. Злость, раздражение и скорбь моментально улетучились.

– У меня завалялась пара «Тутси-роллов». Приберегаю те, которыми ты угощаешь, потому что терпеть их не могу. – Наверное, не стоило говорить так откровенно, просто на душе слишком уж тяжко и муторно. Хочется содрать с себя надоевшую шелуху.

– Будь у меня еще сигарета, я бы тебя угостила, – полушутя отозвалась Битти.

На лестнице послышались шаги. Сисси выбежала в холл; с портретов на нее неодобрительно взирали многочисленные Дарлингтоны. Бойд медленно спускался по ступеням, крепко держась за перила.

– Бойд… – пролепетала она придушенным голосом.

Ее возлюбленный выглядел ужасно: лицо побледнело и осунулось, волосы растрепаны. Воротник расстегнут, галстук развязан, пиджак куда-то пропал, рукава закатаны до локтей, будто он собрался драться.

– Сессали…

Даже голос показался ей незнакомым. В этом стоне слышалась горечь поражения, тоска, отчаяние, боль. Сисси метнулась к выходу, но Бойд догнал ее, обнял сзади, взял за руки.

– Я должен сказать тебе кое-что, – глухо произнес он.

– Не надо. – Сисси чувствовала: его слова разобьют ей сердце.

Бойд крепче сжал объятия:

– Я люблю тебя, Сессали. Полюбил с первого взгляда.

Она повернулась к нему лицом, встала на цыпочки и поцеловала в подбородок:

– Тогда давай убежим далеко-далеко. Мы поженимся, заведем детей и будем жить долго и счастливо.

– Милая моя Сессали, ты не представляешь, как бы я хотел…

В груди у Сисси раздался тихий треск, точно кто-то наступил на хрупкий лед. Время будто остановилось. Все это не взаправду или не со мной.

Сзади послышались торопливые шаги.

– Попробую втолковать ей, что к чему. – Битти сердито вытерла слезы. – Так… так нельзя. – И она побежала вверх по лестнице.

Сисси видела Битти плачущей лишь однажды, в двенадцать лет, когда умерла ее любимая собака. Ей стало страшно. Можно сколько угодно лгать себе, бежать от дурных предчувствий, убеждать себя, что они с Бойдом любят друг друга и потому поженятся и будут жить долго и счастливо, но слезы Битти – словно гвозди в крышку гроба. Сисси поняла – ей предстоит похоронить свои мечты. Хватит притворяться. Хватит грезить наяву. Хватит тешить себя надеждой, что дарлингтонская удача сработает и на этот раз.

«Да нет же, – подумала она, – дарлингтонская удача сработала. Только не для меня».

Сисси попыталась отстраниться, Бойд не позволил. Он взял ее за руку, и они вышли из дома. Когда она поняла, куда он направляется, то снова попробовала вырваться.

– Сессали, пожалуйста, не надо. Я должен кое-что тебе показать.

Они подошли к огромному дубу. Безмятежно сияющее солнце отражалось от воды, оставляя яркие блики на листьях.

– Давай присядем. – Бойд заставил ее сесть на толстый корень, похожий на искривленный палец, высовывающийся из-под земли.

– Перед уходом в армию Реджи написал два письма. Одно для Маргарет, второе для меня. – Он вынул из кармана рубашки белый конверт и вложил в руку Сисси. Несмотря на летнюю жару, ее пробрал холод. – Оно было запечатано. Реджи велел вскрыть его, только если с ним что-нибудь случится.

Сисси взглянула на надорванный конверт, и у нее перехватило дыхание.

– Прочти, – тихо сказал Бойд.

– Не могу.

Он долго смотрел на нее, но она не шевельнулась. Тогда он сам достал письмо из конверта и прочел его вслух.

Дорогой Бойд!

В последнее время я много думал. Впервые мне пришло в голову, что ты был со мной со дня моего рождения, и я не мыслил своей жизни без тебя. Ты стал мне другом, наставником и примером для подражания. Невзирая на разницу в возрасте, мы все равно очень близки и смотрим на мир одинаково. Я невыразимо горд быть твоим братом.

С того самого лета в Фолли-Бич, когда я помог тебе выплыть, мне казалось, что в этом и заключается мое предназначение: сохранить тебя для будущего. Ты всегда говорил, что обязан мне жизнью, но сам я никогда так не думал. Наверное, ты прав.