Когда я уйду

Дыхательная гимнастика. Готовить смузи с капустой. Пить смузи с капустой. Есть чернику. Есть гранаты. Пить зеленый чай. Пить красное вино. Принимать рыбий жир. Принимать коэнзим Q10. Избегать сигаретного дыма, как чумы.

И вот чем все это обернулось.

Я снова встаю на свои соломенные ноги. Доктор Сандерс тоже встает. Протягивает мне руку.

– Дейзи, позвольте мне позвонить кому-нибудь. Джеку. Вам нельзя сейчас оставаться одной.

Я качаю головой. Джек. Для него в моем мозгу сейчас недостаточно пространства, поэтому я отталкиваю его имя и пытаюсь сосредоточиться на полученной информации.

Апельсин.

Четыре месяца.

Так, так жаль.

– Дейзи, – снова пытается доктор Сандерс и уже тянется к телефону.

– Не нужно, – говорю я и смотрю на часы. Пять пятьдесят две. День почти закончен, но все же нужно так много сделать. Я мысленно вынуждаю себя собраться. Вскидываю подбородок и вешаю через плечо сумочку. Потом в который раз встречаю взгляд доктора Сандерса и говорю:

– Нужно поехать, купить оконный герметик.

По пути на парковку я сдерживаю смешок и, когда сажусь в машину, громко фыркаю. Хотя я смотрю на руль, все же вижу только лицо доктора Сандерса: мохнатые брови, образующие полумесяцы над выпученными глазами, и рот в виде идеального «О». И его застывшие черты. Очевидно, он до глубины души был потрясен моим заявлением.

Он подумал, что речь идет о конвертике.

Слово повисло в воздухе, и когда я поняла причину его смущения, что-то промямлила о не закрывающихся окнах, которые очень красивы, но совершенно непрактичны, и быстро вышла из его офиса, захлопнув за собой дверь.

Мои плечи конвульсивно сжимаются. Я чувствую, как по щекам ползут ручейки слез. И это вызывает очередную волну смеха, потому что я плачу и в то же время не совсем плачу. Не так, как должны плакать люди, получив новости, которые получила я.

А вот то, чего я не знала до сегодняшнего дня. «Хоум Дипоу» предлагает огромный выбор уплотнителей. Я стою перед витриной, глядя на этикетки.

Универсальный.

Латекс акрил.

Чистые окна и двери.

Силиконовый для кухонь и ванн.

Белые окна и двери.

Суперсиликон.

Если я буду неотрывно смотреть на тюбики, может, один прыгнет прямо мне в руку. Или заявит о себе тихим, но настойчивым шепотом: «Дейзи, я – то, что тебе нужно».

Когда становится ясно, что этого не будет, я начинаю раздражаться. Какова разница в составе каждого герметика, чтобы оправдывать появление совершенно нового продукта с этикеткой? Именно это я чувствую, когда выбираю зубную пасту. Почему здесь такой большой чертов выбор?

– Чем могу помочь, мисс?

На меня глазеет мужчина в оранжевом фартуке. Вокруг глаз морщинки, усы, бородка, переходящая в бакенбарды. Как у моего папы. До того, как на перекрестке грузовик сбил его велосипед. От удара он влетел головой в тротуар, из-за чего слетел плохо пригнанный шлем, вместе с кожей лица и волосами. Мне было три года, когда он погиб. Иногда в моем мозгу всплывают смутные воспоминания о нем: мужчина утыкается носом в мою шею. Знакомое прокисшее дыхание. Жесткие усики щекочут мой подбородок.

Я смотрю в лицо человека и гадаю, будет ли его борода так же щекотать мою кожу. Шагаю к нему. И тут же останавливаю себя.

– Мне нужен герметик.

– Простите?

Я вижу его недоуменную физиономию. Может, он тоже расслышал, как «конвертик»?

И вдруг соображаю, что сказала не «герметик», а «зубная паста».

И похоже, добавила «папа».

Что-то вроде: «Мне нужна зубная паста, папа».

Смешок срывается с моих губ, и я зажимаю рот ладонью.

– Вы в порядке, мэм?

Я обдумываю вопрос. Нет, я не в порядке. И чувствую потребность открыть ему причину. Объяснить свое странное поведение.

– Я голодна.

Когда в восемь тридцать семь я останавливаю машину на подъездной дорожке, машины Джека еще нет. Мой телефон звонил семь раз – восемь? Десять? Я потеряла счет с тех пор, как ушла из офиса доктора Сандерса. Но позволяла мелодии играть до конца, кивая в ритм, как любой другой знакомой песне по радио.

Я ставлю машину на ручной тормоз, выхожу в ледяную, гулкую ночь и иду к багажнику, куда продавец помог мне сложить продукты в большем количестве, чем мы с Джеком способны съесть за месяц.

В кустах слева слышится шуршание.

Я подхожу ближе, пытаясь разглядеть силуэт белки или опоссума, но меня слепит свет на крыльце, и в полном мраке, куда он не достигает, не могу ничего разглядеть.

Потом кто-то очень объемный выступает из кустов, и я охаю.

– Дейзи!

– Черт побери, Сэмми!

Я прижимаю руку к сильно бьющемуся сердцу.

– Ты насмерть меня перепугала.

– Прости. Я думала, ты меня видела, когда подъехала.

– Что ты делаешь здесь, в темноте? – спрашиваю я, заметив, что ее дом погружен во мрак. Ни одного огонька.