Когда я уйду

– Хорошо, – мурлыкнула Энни, вздрогнув от ветра.

Укрывшись за дверью, она сунула в голову щель и крикнула вслед:

– Хорошего дня!

Подойдя к машине, Люк обернулся. Рядом с Энни стоял Клейтон, обвив ее ноги ручонками.

Итак, старшие в школе, а младший только рад весь день провести в гостях. Наверное, Натали права: пора вернуться к работе. Когда Люк сел в машину, еще не остывшую от предыдущей поездки, его захлестнула волна паники. Как-то все слишком быстро. Натали хотелось, чтобы он притворился, будто жизнь продолжается. Но неужели она и впрямь продолжалась?

Пусть в последний год творился настоящий ад, она все равно была рядом – лежала на больничной койке в гостиной, приоткрывала глаза и улыбалась, когда он проходил мимо. А однажды утром не открыла. Как же можно жить прежней жизнью – вроде как, а что тут такого, земля еще вертится, – если отныне каждую ночь подушка справа пуста?

Люк уронил голову на руль. Поехать домой и поспать? Никто никогда не узнает. На работе точно никто волноваться не станет. Не исключено, что даже вздохнут с облегчением – не надо носиться с только что овдовевшим коллегой.

В окно постучали, и Люк вздрогнул от неожиданности. Снаружи дрожала Энни в серых леггинсах и хлопковой футболке с коротким рукавом, сжимая в руке конверт, похожий на те, что приходили от Натали. Люк инстинктивно сунул руку в карман, затем, прищурившись, разглядел сквозь тонированное стекло, что на том конверте стоит имя Энни. Он нажал на кнопку, стекло поехало вниз.

– Она мне тоже одно прислала, за неделю до того… Ну, до смерти. Она велела не говорить тебе, но я решила ослушаться.

Люк съежился. Выходит, Энни могла поступить наперекор призраку из прошлого, а он – нет…

– Ты его открывала?

– Да. Натали сказала, что письмо надо прочесть в день ее смерти.

Какой пухлый конверт, ему она никогда так много не писала…

– Можно взглянуть? – Он протянул руку.

Энни покачала головой.

– Прости, Люк. Она заставила меня поклясться, что я не дам тебе его читать. Как ты сам говоришь, это слишком личное.

Энни вернула назад его блинно-утренние слова. Люк сердито отвернулся.

– А зачем ты мне его показала?

Обычно он не позволял себе срываться, держал себя в руках, чтобы не стать похожим на отца. Сегодня его ждут несколько сеансов у боксерской груши в подвале.

– Чтобы ты не думал, будто только ты их получаешь. – Энни сложила на груди руки, пар от дыхания вился вокруг ее головы. Должно быть, замерзла. – Что-то странное творится с этими письмами, кто-то словно в игру играет. Не знаю, кто, но точно не я. На твоем месте я бы разузнала, откуда они приходят, до того как открыть следующее.

Люк кивнул, однако в душе не согласился. Конечно, ему хотелось узнать, кто их отправляет. Этот вопрос значился под номером один в длинном списке его вопросов. Но он не собирался прекращать читать письма. Они настоящие, вот что главное.

– Иди в дом, Энни, а то совсем замерзнешь. – Люк положил руки на руль. Женщина не сводила с него глаз цвета морской волны.

– Ты поразмысли об этом, ладно? – Она постучала конвертом по дверце машины.

– Ладно! – Люк натужно улыбнулся и повернул ключ.

– Хорошо, жду тебя вечером. – Энни отступила на несколько шагов – ждала, что он ответит. Но он и так едва сдерживался.

Когда она скрылась в дверях, Люк выжал педаль газа и поехал на работу.

Февраль

Глава 4

Через две недели Люк набрался храбрости и позвал студентку Джесси посидеть с детьми. Вообще-то ему нравилось работать по полдня, возвращаться домой и заваливаться в постель вместе с Клейтоном. Он разрешил старшим есть разогретую пиццу и жевательный мармелад. Натали не одобрила бы, но разве нельзя ему вволю пострадать?

А потом пришло напечатанное письмо. Бумага для принтера казалась непривычно жесткой на ощупь. Вместо успокоения в душе зародилась паника. Значит, письма скоро закончатся? Завтра у почтовой щели будет пусто?.. Люк провел пальцами по высохшему влажному пятну – буквы расплылись на паре строчек. Слеза?

День 34

Дорогой Люк, это не обычное письмо. У меня больше нет сил писать от руки. Я знаю правду – долго мне не протянуть. Ты не захочешь об этом слушать. Смешно, ведь ты не веришь в чудеса…