Когда я вгляделся в твои черты (СИ)

Издав жалобный протяжный стон, она открыла глаза, наблюдая за тем, как во мраке растворяются странные картинки. Её взгляд уткнулся в полоску лунного света под стулом. Соскользнув с постели на пол, Микаса с трудом поднялась и добрела до ванной. По привычке отвернув ручки крана, стала намывать до локтей руки, роняя слёзы и трясясь от тошноты.

Бесшумно спустилась вниз и накинула плащ поверх ночной футболки, затем выскочила на улицу и побрела куда глаза глядят. В небе искрились ледяные звёзды, а мокрая трава холодила босые ступни. Микаса выбралась к тропинке, огибающей мыс, и опустилась на колени. Припав лицом к земле, она безмолвно рыдала, прижимая к груди обеими руками незримую голову. Ей было страшно и горестно. Когда Микаса обессилела, а рассудок наконец прояснился, она стала исследовать содержимое карманов. Обнаружив в одном из них зажигалку и мятую пачку яблочных сигарет, с блаженством затянулась. Выкурив две сигареты, поднялась с сырой травы и двинулась дальше. Успокоившееся море тихо напевало реквием, разрезая волны о скалы, и всё вокруг казалось покинутым и необитаемым. Впереди виднелся небольшой старинный храм, из его окон проливался тусклый свет.

Добравшись до постройки, Микаса вошла внутрь и огляделась: никого. Села на одну из скамеек, выставленных рядком. Покой. Она вновь достала сигарету и подожгла.

- Не самая лучшая идея, - мягко произнёс рядом с ней мужской голос.

- Мне всё равно… - Микаса обернулась и взглянула в доброе лицо старика, одетого в одежды священнослужителя. - Простите, - добавила она, опомнившись.

- Я не хотел читать нотаций. Обычное правило для прихожан.

- Я вообще-то не курю. Просто искала в сигарете утешение. - Она потушила кончик о край пачки и с интересом огляделась. - Что это за место?

- Древний элдийский храм. Ему, по разным оценкам, от полутора до тысячи лет. Когда наш культ его обнаружил, он был в весьма плачевном состоянии, но мы отремонтировали его на щедрые пожертвования. - Старик посмотрел на босые ноги гостьи. - Принести вам горячего чая?

- Благодарю, ничего не нужно.

- Как вам угодно. Разрешите присесть? - И как только Микаса кивнула, он расположился рядом. - О старых элдийских богах почти ничего неизвестно, не сохранилось литературных памятников и достоверных упоминаний о том, как происходило поклонение. Всё, что нам известно, получено из фресок на стенах немногочисленных сооружений вроде этого: было установлено, что наши предки почитали гигантов, якобы произошедших от единой богини-прародительницы. Согласно найденным изображениям, люди верили в использование их силы в качестве оружия в бесчисленных войнах.

- Чушь какая.

- Так можно сказать о любых религиозных верованиях. Но вы ведь пришли сюда не ради уроков истории?

- Я не знала, куда мне идти, - искренно ответила Микаса. - Сегодня днём я думала о том, что хочу покончить с собой, а потом мне приснился кошмар, который преследует меня с детства, и я сбежала от мужа, которого не люблю, но вышла замуж по глупости и малодушию.

- Вас мучает чувство вины? - участливо спросил священнослужитель, очевидно, привыкший к спонтанным откровениям прихожан.

- Это мягко сказано. Я ненавижу себя. Ненавижу свою жалкую жизнь. Я оставила драгоценного друга, который, кажется, давно был в меня влюблён… и ушла к богатому мужчине вдвое старше меня. У вас было когда-нибудь такое чувство, что вы недостойны близких? Я всегда думала, что мой друг слишком хороший для меня. Я одновременно хотела и не хотела быть с ним рядом. Всё представляла, как отмываю его с мылом от собственных прикосновений. Какой-то парадокс: с ним я чувствовала себя лучше, чем я есть, но от этой лжи становилось так мерзко… Я точно знала, что со мной он не будет счастлив, а я доведу его тем, что он не способен угодить моим постыдным желаниям. У меня не было времени и терпения ждать, пока шестнадцатилетний мальчишка встанет на ноги. Мне казалось, что бросить его будет милосердием.

- То есть, вы всё решили за него?

- Выходит, что так.

- Нам не дано залезть в чужую суть. Не дано познать чужую душу. Так откуда вам было знать, что ваш друг был бы с вами несчастен? Вы спрашивали, чего хочет он сам?

- Нет, я была уверена… вернее, я и сейчас уверена, что знаю лучше него. Это трудно объяснить, а я не хочу грузить вас подробными рассказами о тяготах моего детства. Но с родителями было непросто: отчим пил и покоя не давал, а жили мы в нищете. Наверное, во мне что-то сломалось. Меньше всего я хотела сломать и моего друга… Так смешно: я до сих пор не знаю, как обозвать мои чувства к нему! - Микаса рвано усмехнулась. - Это точно не любовь, там слишком много всего! Похоже на какие-то невнятные клочки. Он моя родственная душа, мой отбитый на всю голову защитник, лучший друг, самый чуткий и понимающий слушатель, моя головная боль и первый любовник.

- Может быть, я чего-то не ведаю, но, кажется, это называют одним единственным словом. - Старик ласково улыбнулся ей. - Если он так важен, разве вы не можете поговорить с ним об этом?