Когда я вгляделся в твои черты (СИ)

Надвигалась ночь, стрелка часов перевалила за десять. Микаса долго просидела на постели не шевелясь и глядя в одну точку. По стене карабкались кружевные тени, опутывая комнату сетями. Микасе было пусто. Мысли лихорадочно путались в голове. «Чего-то хочу, но не знаю чего. Может быть, сока? Апельсинового или виноградного? Решу по дороге». Машинально поднялась, взяла из сумочки карту и спустилась вниз, забыв даже переодеться в уличную одежду.

Медленно сгущались предгрозовые тучи, улицы становились безлюдны и свежи. Тёплый ветер гладил Микасу по усталым плечам и, здороваясь с деревьями за малахитовые ветви, таинственно шептал: «Я больше никогда не уйду, я не оставлю тебя, не умру. Я буду рядом, я буду рядом». Зажигались фонари и вывески, бросали в глаза белый искусственный свет. Микаса сощурилась, подходя к зданию супермаркета, и приставила ладошку козырьком ко лбу.

После минуты бесцельного хождения, она нашла-таки стеллаж с фруктовыми соками и замерла в нерешительности. «Так какой из них? Чего я хочу на самом деле?» - размышляла она и привстала на носочки; поясок халата ослаб, и вырез на её груди сделался шире.

- Гляди какая, - раздалось где-то сбоку.

- Хороша. Ещё немного, и сиськи станет видно.

Мерзость. Но да чёрт с этими уродами, решила Микаса: её куда больше волновало, апельсиновый или виноградный. Простой выбор.

И она никак не могла принять решение.

- Доброй ночи, Лебовски?{?}[Эрен ссылается на культовый американский фильм «Большой Лебовски» братьев Коэн 1998 г. выпуска, имея в виду образ главного героя - безработного пофигистичного пацифиста, который спокойно может выйти в супермаркет в грязной домашней одежде.]. Тебе не холодно хоть?

Эти до боли знакомые беззаботность и дурашливость в голосе, эта опьяняющая нежность. Невозможно. Не взаправду. Он просто не может быть здесь. Страшно обернуться. Страшно заглянуть в эти глаза. Словно вечность не виделись. Вечность - с ним, из другой, невыносимо горькой жизни.

- Эрен? - чуть слышно проговорила она, вдруг осознав, в каком виде вышла из дома, и застенчиво запахнула халат.

Микаса вглядывалась в родные черты, подёрнутые леностью и мягкостью, но их омывало кровью и ужасом. Лишь блеск камня в мочке уха Эрена напоминал о том, что её тоска сгинула давным-давно - вместе с рухнувшими стенами, деревом на холме и холодом могильного камня.

- Ты в порядке? - спросил он, заметив её крайнюю озадаченность.

- Не знаю, - проглотив подступивший ком, ответила Микаса и зажмурилась, отгоняя прочь треск разрубаемой клинком плоти. - Видишь ли, я не могу выбрать, чего хочу. Хотя это глупость какая-то…

- Ну, для начала взвесь все за и против, - с улыбкой предложил Эрен. - Что тебе нравится больше?

- Настоящее что-то, наверное… Если подумать, виноградный сок всегда казался мне пересахаренным и искусственным. В апельсиновом хотя бы мякоть есть. Да, возьму его.

- Для начала неплохо, - похвалил он её. - Если, конечно, причина только в этом.

«Почему он вообще продолжает со мной говорить? Из жалости, или что? Ведь и минуты не мог вынести рядом с тех пор, как мы расстались».

- Спасибо, мне было это нужно.

«Но ты мне нужен больше».

Эрен молча шёл с ней рядом до самой кассы, бездумно накидывая в корзину товары. Сквозь панорамные стёкла Микаса наблюдала за разразившимся ливнем и зябко поджала пальцы ног внутри домашних тапочек. Едва они вышли наружу, как на её плечи опустилось тепло джинсовой ткани. Микаса вздрогнула и посмотрела на Эрена, с тяжким вздохом закурившего подаренную ею электронную сигарету. Под дождём было незаметно, как она украдкой глотала слёзы, ревностно прижимая к себе коробку сока. Они продолжали молчать и просто шли плечом к плечу сквозь мокрую завесу.

«Твой шарф, твоя куртка: ты укрываешь меня снова и снова - держишь данное в крови и отчаянии обещание… Но когда дорога закончится, ты снова уйдёшь. Ты всегда уходишь. А я так больше не хочу!»

У порога дома Микаса развернулась к Эрену и смело заглянула ему в глаза. Откинула со лба влажную каштановую прядь, невесомо обогнула точёную скулу, скользнула пальчиками по крепкой шее и очертила на коже линию - там, где когда-то отняла его бесценную жизнь. Эрен сомкнул веки, и его дыхание сделалось прерывистым, ресницы подрагивали - весь прошитый блаженством, словно пулями.

«Ты мог настолько разомлеть от прикосновений лишь в моих глупых грёзах. Непостижимое, восхитительное зрелище! Я хочу запечатлеть каждую его секунду. Жаль, что я прежде не понимала, как это драгоценно, как огромно. Отказывалась добровольно, швыряла тебе под ноги твою беспризорную нежность, твоё неприкрытое упоение. Я хочу их вернуть - сцапать, припрятать, наслаждаться, забыться в них! Прости меня. Прости».

Она повернула в замке ключ и открыла дверь.

- Ты можешь зайти.

- Ни к чему это всё, Микаса. Мы ходили по кругу так много раз.

- Я хочу, чтобы ты остался. Хочу!.. Пожалуйста, не уходи.

И ухватилась за рукав его рубашки, легонько потянула, увлекая за собой в дом. Его руки покорно бросили пакет в прихожей, ноги послушно зашагали наверх.