Когда я вгляделся в твои черты (СИ)

- Вот, держи! - Голос Кирштайна был пропитан незнакомыми надломленными нотками. Он вложил вспотевшими пальцами в ладошку Пик целых три штуки и улыбнулся ей с таким видом, словно принёс шкуру убитого медведя.

- М-м, прикольно, яблочком пахнут, - вынесла она вердикт и сунула в рот все три сигареты разом.

Жан покровительственно поднёс к её лицу зажигалку и чиркнул. В нём, на удивление, не было и тени насмешки, хотя обычно он первым гоготал над чужими промашками и чудачествами. Втянув дым, Пик надула щёки, не давая ему проникнуть в лёгкие, но всё равно закашлялась. Поморгав прослезившимися глазами, она продолжила «курить» с царственной важностью.

- Лохматые девчонки очень сексуальны, - наивно проговорил Жан и тут же смутился.

- Спасибо, вообще-то это просто укладка такая.

Её снисхождение сочилось насмешкой, и Эрен невольно увидел в ней Микасу, делающую одолжение его глупости, когда они говорили о философии и искусстве. В нём поднялась обида за Жана и неудержимое желание помочь другу, с которым не мог наспориться за целых две жизни. Но он не знал, что должен сделать или сказать, и по привычке разозлился на себя.

— Да я не в смысле… Чёрт! — Жан окончательно впал в ступор.

— Вот и на кой он стал оправдываться? — шепнул Армин на ушко Эрену. — Мне его, конечно, жалко, но не могу отделаться от мысли, что топит себя Жанни грациозно.

— Твоя бабуля сказала бы, что ты такой чёрствый стал из-за своих «дурацких компьютерных игрулек», — со смешком ответил Эрен и натянул лямки рюкзака.

— Жанбой, твоё корыто сегодня поведёт Пик, ты ведь не против? — плутоватым голосом обратился к нему Порко.

— Кто? Я? Да я бы дал ей порулить вообще чем угодно.

— Эти дети такие милые! — с наигранным восхищением пролепетала Пик.

— Эй, я уже не ребёнок!

— Тише ты, — шикнула она ему. — Не вопи, когда взрослые разговаривают.

— Не будь так жестока, — вмешался Райнер, беря Пик под руку. — Парень дал тебе порулить тачкой, а ты горгонишься на него: всё время ведёшь себя так при Порко, чтобы угодить его желчной натурке.

— Ничего я не угождала! Я не из таких.

— Вот и славно.

И непринужденно повёл её вперёд.

Ребята гуляли до глубокой ночи. Эрен и Армин соврали родителям, что ночуют у Микасы, и не особенно терзались чувством вины: когда на носу шумное веселье, уже не до какой-то там честности.

Близился рассвет; приятели один за другим расходились по домам, провожали девочек и уносили с собой в рюкзаках обрывки хмельной молодости. Райнер с Эреном остались наедине и молча побрели вдоль зевающих домов, не решаясь посмотреть друг на друга.

— Ну, ладно, ты начнёшь или я? — Райнер первым набрался смелости.

— Думаю, будет справедливо, если я. Всё-таки сам предложил. — Эрен метнул взор на бледную луну, исчезающую в студёном зареве, сделал длинный выдох и стиснул лямки рюкзака. — Ты ведь помнишь, что Парадиз когда-то был другим? Помнишь, что существовали… титаны?

— Да. Я помню.

Ветер поднял с тротуара пожухлые листья и пыль, понёс их вдоль проезжей части в сторону парка.

— Я помню, что натворил, что украл у тебя… Помню смерть. Много смертей. Бессмысленных и жестоких. Помню, как ненавидел тебя, а ты меня. Помню, как разрывался на части между тщеславием, долгом и привязанностью к друзьям, которых называл врагами.

Райнер посмотрел в лицо Эрена: на нём застыло лёгкое замешательство, но вместе с тем сострадание и понимание. Его собеседник уступчиво молчал, давая возможность высказать абсолютно всё, что было на душе.

- Может быть, даже к лучшему, что я ещё ребёнком вспомнил о прорыве стены Мария, - продолжил Браун. - Будь я постарше, просто не вывез бы.

- Знаешь, в конце лета я вспомнил план по захвату Энни в Стохессе, - заговорил наконец Эрен. - Мы тогда принесли в жертву кучу гражданских, чтобы выудить из неё информацию. Как бы мы ни убеждали себя, что это была необходимость, случившееся всё равно было бойней. - Костяшки рук побелели от того, с какой силой он сжимал лямки рюкзака. - Я такой же убийца, как и ты. Может, даже хуже. Я знаю, что совершил нечто настолько ужасное, что даже моя память не хочет открывать мне этого.

- Так ты даже не помнишь, как… - Внутри зрачков Райнера затрепыхались огоньки. - Неважно, забудь.

- О чём? Ты что-то помнишь?! Я хочу знать!

- Господи, на кой тебе это? Может, оно и к лучшему. Я бы вот с удовольствием забыл об операции на Парадизе.

- Я же сказал, что хочу знать! Выкладывай.

Райнер стиснул зубы и зажмурился, подавляя в себе вспышку злости. В груди Эрена теснилось стихийное смятение: «Он что, заботится обо мне? Похоже на бред. Должен ли я вообще вытаскивать из него то, что он умолчал? Какой-то отвратительный, сумбурный диалог».

- Я имел в виду… Я говорил о нападении на концлагерь Либерио. Ты заявился туда, учинил разруху вместе с товарищами и смылся. Заставил смотреть на смерть твоими глазами, испытать те же страдания.

- Так и знал!.. - Эрен замер и схватился за голову. Его плечи затряслись от ужаса и подступивших рыданий. - Мой разум подбрасывал иногда картинки во снах, но я не мог до конца разобрать, воспоминания это или плод воображения. Теперь я понял…