Когда играют дельфины…

— Почему не успел, Иван Исаич, успел, — заметил другой швейцар, чуть помоложе, — я как в зал заходил, видел — они пиво пили.

— Вы его видели?

— Ну да. Сидел мрачный такой. Все кругом как есть компаниями, а он один.

— За чьим столиком, не помните?

— Кто их разберет. Должно быть, Степановым. Меняются официанты-то у нас. Есть столики выгодные, есть простойные.

— А официанта не видели?

Вопросы задавал только Тимофеев. Майор внимательно слушал и наблюдал за швейцарами.

— Нет, не приметил. Может, и у Зинки сидел.

— У Зинки не мог, она около оркестра сегодня работала, жаловалась, что оглохла.

— Значит, у Степана.

— Какого Степана?

— Степан Ковтуненко, отчество не знаю, молодой он еще.

— Да нет, ему под сорок.

— Оно и есть молодой.

— Где он живет, не знаете?

Швейцары переглянулись. Старший покачал головой.

— Нет. Вот разве жену его спросить. Она на вокзале буфетчица, до утра через день работает.

— Может, сегодня она свободна?

— Вряд ли, они со Степаном все в одну смену норовят. Едем, что ли, товарищ начальник? Как, ей говорить, зачем адрес, али так, сторонкой узнать?

— Сторонкой, — засмеялся Страхов. — Сторонкой, папаша.

На вокзале к буфетчице подошел Иван Исаич.

— Вечер добрый. Как торговля?

— Спасибо, хорошо.

— Дело есть. Тут клиент один спрашивает, где живете, не платил он Степану-то, в долг гулял, потом, видимо, раздобыл, да Степан ушел.

— Ишь ты, приспичило. Луговая, одиннадцать, как войдет, желтая калитка в полусадничек, а там и дверь.

Передав офицерам адрес, Иван Исаевич собрался было домой.

— Что вы, папаша, мы подвезем вас.

— Спасибо, начальник. Только вы меня папашей-то не величайте. Не люблю я этого. Вся пижонья молодежь так кличет, то «папаша, макинтош», то «папаша, шляпу», то «папаша, пусти». Какой я им папаша! Так, словесность одна глупая.

— Что, не нравятся вам молодые ребята?

— Да почему не нравятся? Только чего им в ресторации делать? Гость у нас путаный, все моряки с торговых и проезжие. Больше поесть, да с голодухи после моря потанцевать идут. А эти — чего им нужно? Желторотые еще по ресторанам ходить. Напьются, шумят, а дела всего на копейку. В театр ходили бы лучше или с футболом этим бегали. Меня в те годы в кабак калачом, бывало, не заманишь. И главное, суют рубль так, будто миллион дают.

Иван Исаевич ворчал всю дорогу. Когда офицеры остались вдвоем, Страхов заметил:

— Колоритный старик.

— Умница. Я с ним не раз уже сталкивался, — согласился Тимофеев. — Неудобно будить Степана-то?

— Нужно, — коротко ответил Страхов.

Степан еще не спал.

— Клиент знакомый. Помню, почти ничего не ел, а деньги оставил. Вроде пьяный пришел, но вроде трезвый ушел. Он еще с флотским говорил.

— С кем?

— С флотским — мы его так зовем, — с начальником Дома флота Гришиным. Мы его все знаем. Банкеты часто устраивает, артистов принимает, ну и нам контрамарки дает.

— А кто этот, первый клиент, не знаете?

— Нет, не знаем. В ресторане-то он бывает, со мной всегда здоровается, чаевые дает — не без этого, а говорить не говорит.

— Спасибо, товарищ Ковтуненко, извините, что помешали вам отдыхать.

На улице Тимофеев остановился.

— Поедем к Гришину?

— Поздно, да и не стоит. Едем в управление. Узнаем, кто был предпоследний клиент Маневича. Думаю, что Мамедалиев уже нас ожидает.

Доклад старшего лейтенанта Мамедалиева был довольно краток:

— Григорий Петрович Павлов, второй штурман танкера «Муром», который позавчера пришел из Ленинграда. Встречался со старыми друзьями в городе, потом в ресторане присоединился к морякам с танкера. Вместе с ними вернулся на корабль. В этот вечер почти не пил — удерживал разгулявшихся друзей. Его корабельная характеристика отличная: общественник, из военных моряков, был на фронте, имеет ранения и награды.

— Да, капитан, — задумчиво проговорил Страхов, — пожалуй, ваш объект оказался не тем, за кого вы его принимали. Но на всякий случай продолжайте наблюдение за ним.

— Товарищ майор, кто же мог подумать: одет модно, даже кричаще, во всем заграничном, колесит по городу с Маневичем, разговаривает с ним довольно оживленно, делает непонятные остановки…

— Да вы не оправдывайтесь, Тимофеев, ошибка понятная. Только вот вдумайтесь сами — станет ли шпион одеваться броско, в заграничный костюм?

— Н-нет, пожалуй.

— Не станет. И после двухчасовой поездки по всему городу давать шоферу яд не станет.

— Другими словами, под подозрением остается только этот, клиент Степана, собеседник Гришина.

— Да.

— Я тоже так думаю, товарищ майор, — заметил старший лейтенант Мамедалиев. — До этого клиента Маневич стоял около полутора часов, до этого пятнадцать минут возил двух офицеров с крейсера, еще раньше стоял у рынка, привез трех человек с забухтенной стороны и обедал… Товарищ майор! Обедал в столовой!

— И что?

— Может быть, там? Правда, за ним следили, и ничего подозрительного не произошло, за столиком он сидел один, но…

— Хорошо, проверьте столовую…

«Скажите как разведчик…»

Начальник Дома флота офицер Гришин принял Страхова в своем кабинете.

— Чем могу служить?

— Я прошу оказать нам маленькую помощь справочного порядка.

— С удовольствием. Слушаю вас.