Когда исчезает страх

Взбешенный Труфелев, потрясая кулаками, тоже принялся честить пилотов, угрожая им самыми страшными карами. А те, — конечно, не слыша его, — продолжали забавляться: то мчались навстречу друг дружке, — вот-вот столкнутся, — и мгновенно взмывали вверх, то гонялись, словно играя в прятки, делая каскаду фигур, прячась за сопки и вновь взлетали свечой…

— Что выделывают, подлецы! Что делают, мерзавцы! — невольно ругался генерал. — Ведь разобьются, угробят машины. Ну, погоди, они узнают меня!

Вернувшись домой с пустым ягдташем, Труфелев в тот же вечер разыскал по телефону подполковника Филаретова и потребовал выяснить, кто безобразничал утром над озерами. Командир полка, видимо стремясь угодить разъяренному начальству, отправил резвившихся летчиков на гауптвахту и приказал отстранить их от полетов. Ох уж эти услужливые аккуратисты!

— Удивительное дело! Нарушители противника колотят, а примерные не умеют вовремя взлететь и врага ищут не там, где он ходит, — язвительно заметил Труфелев. — Все шиворот-навыворот!

— Посты наблюдения подтверждают только одного «юнкерса», второго оспаривают зенитчики.

— Где сейчас эти лейтенанты? — поинтересовался генерал.

— Под домашним арестом. Видно, суда им теперь не избежать.

— А вы не торопитесь, еще не известно, кого надо под суд отдавать. Вызовите их обоих.

Подполковник распорядился привести проштрафившихся пилотов и продолжал докладывать. Тут выяснилось, что потери могли быть более тяжелыми, если бы все «юнкерсы» бомбили прицельно. Многие из них без пикирования беспорядочно сбросили груз.

— Кто же, по-вашему, навел на них панику?

Подполковник вдруг понял, что дело может обернуться в пользу недисциплинированных лейтенантов, поэтому он ответил:

— Если быть объективным, то нужно сказать… несмотря на численное превосходство противника в воздухе, лейтенанты Ширвис и Кочеванов ворвались в строй бомбардировщиков и подожгли ведущего. Он упал в болото…

Это еще больше повысило интерес к молодым истребителям. Когда они появились, рослые, загорелые, и четко доложили о себе, комдив, как бы удивляясь, сказал:

— С виду летчики как летчики, а, говорят, бесчинствуете: никого и ничего не признаёте?

— Разрешите доложить, — в один голос обратились лейтенанты.

— Докладывайте. Вот вы, — кивнул генерал в сторону Ширвиса, показавшегося ему более отчаянным. — Почему нарушаете дисциплину?

— Мы понимаем: обстоятельства складываются не в нашу пользу, — смело заговорил лейтенант. — Преднамеренно дисциплины не нарушали. Все вышло само собой. Когда мы еще учились в летной школе, нам твердили: «Больше тренируйтесь, летчик-истребитель обязан чувствовать машину». Мы прибыли на север, налетав по двести часов. А здесь опять начались ученические полеты по кругу. По-настоящему мы тренировались только когда уходили в зону. Но в мае кто-то на нас донес…

— Не кто-то, а я лично видел ваши художества, — сердито вставил генерал. — Теперь вы докладывайте, — повернулся он к Кочеванову. — Только без фокусов.

— Есть без фокусов! — механически повторил Кирилл. — Когда нас отстранили от полетов и обкатанные машины передали другим, мы, конечно, сильно переживали и внутренне были убеждены, что с нами поступили несправедливо. В то же время понимали — без дисциплины нельзя. А тут война, люди дерутся, а мы на земле загораем. Просимся хоть на «чайки», хоть на «ПО-2» — не дают. Только заместитель командира эскадрильи капитан Шворобей позволял посидеть в кабине, чтобы не забыли, где что находится.

— Ближе к делу, — прервал его Труфелев.

— Есть к делу. В общем, после первого налета на наш аэродром приземлились командир эскадрильи и его заместитель. Их обоих сразу вызвали на КП. Капитан Шворобей приказал нам заправить и поставить машины на место. Мы в точности все выполнили и только запустили моторы, чтобы отвести «ишачков» к капонирам, как Пушок поджал хвост и кинулся под бревна. Видим: зенитки бьют, с запада «юнкерсы» идут. Что делать? Не оставлять же самолеты посреди поля? Решили подняться в воздух.

— А вам известно, что во время бомбежки взлетать нельзя, может воздушной волной опрокинуть?

— Известно. Но риск был оправдан. Самолеты больше бы пострадали на земле. А мы быстро набрали высоту и даже смогли напасть. Надо же было кому-нибудь защищать аэродром?

— В этом вы правы. Но своевольничать вам никто не позволит.

— Мы действовали, сообразуясь с обстоятельствами. Теперь война.

— Что же прикажете с вами делать? — уставясь на лейтенанта, спросил генерал.

Кочеванов видел: старый летчик сочувствует ему. И он, осмелев, попросил:

— Прикажите назначить нас в дежурное звено. Обе машины целы.

Смелый, рассудительный лейтенант понравился и майору Чубанову.

— Разрешите мне в их деле разобраться? — обратился он к генералу.

— Прошу… действуйте. Буду очень признателен, если к вам присоединится начальник политотдела полковой комиссар Сучков. Воспитание летчиков — сфера его деятельности.

Генералу хотелось избавиться от лишних свидетелей и поговорить с командиром смешанного полка с глазу на глаз.

Глава шестая