Когда исчезли все люди

В небе сияло солнце, оно разогревало асфальт под собачьими лапами, и от гладкой чёрной поверхности поднималось вверх марево. Воздух вокруг псов как будто мерцал, а они шли и шли по пустому и тихому шоссе.

Странно было идти прямо посредине дороги. Макса давно приучили никогда не выбегать на асфальт, а переходить улицу только вместе с кем-нибудь из людей. Сначала ему было неловко – он предпочёл бы шагать по засыпанной гравием обочине или по траве сбоку от дороги. Но тележка так славно катилась по асфальту, да и на дороге совсем никого не было, поэтому очень скоро ощущение, будто он делает что-то неправильное, прошло.

На ходу приятели почти не разговаривали. Макс довольно быстро понял, что хорошее настроение у Крепыша бывает только тогда, когда он находится в атмосфере роскоши и уюта. А часами брести под жарким солнцем по длинной и прямой дороге – не слишком приятное занятие. Однако, к чести маленького пса, надо сказать, он не скулил. То есть почти не скулил.

Вокруг по-прежнему было необычайно тихо, и от этого внутри у Макса всё как-то беспокойно ёжилось и перекручивалось. Если тут водились птицы, то, вероятно, они все онемели. Пёс слышал только звуки дыхания да шагов – своих и Крепыша, – поскрипывание колёс тележки и жужжание насекомых. Поля и купы деревьев по обеим сторонам дороги почти никаких звуков не производили – разве только тихий шелест листьев и травы.

Если бы не картинки в телевизоре, Макс вообще решил бы, что все люди просто исчезли.

Разумеется, невозможно было узнать, когда были сняты кадры, которые он видел на экране. Однажды он смотрел телевизор и увидел изображения Чарли и Эммы, которые играли с ним, Максом, но ведь оба ребёнка сидели в комнате и вместе с ним смотрели на экран!

Макс ничего не мог понять, пока не увидел самого себя гоняющимся вместе с Эммой за цыплёнком, и тогда он вспомнил, что это происходило несколько дней назад на той же неделе; один из родителей вожаков его стаи ещё направил тогда на них какую-то маленькую серебристую штуку. Макс догадался: наверное, это была камера, вроде тех, какими делали фотографии, висевшие в рамках на стенах, только эта снимала движущиеся картинки. А телевизор всего лишь показывал то, что случилось давно.

Если исчезновение людей началось с запруженных машинами дорог и странных людей в шлемах, что произошло потом? От чего они бежали?

Максовы размышления были прерваны, потому что ремень упряжи вдруг сильно натянулся, а тележка не на шутку отяжелела. Лабрадор остановился, тележка толкнула его в зад. Оглянувшись через плечо, Макс увидел развалившегося поверх мешка с кормом такса – тот лежал, опустив голову на лапы.

Один глаз Крепыша – влажный и блестящий – был открыт. Но только таксик поймал на себе взгляд друга, как сразу же крепко зажмурился.

Макс вздохнул:

– Крепыш, что ты делаешь?

Пёсик издал носом свистящий звук, перевернулся на другой бок и, не размыкая век, пробормотал:

– Не могу разговаривать… Сплю.

Макс тявкнул:

– Не выдумывай! Ты только что разговаривал! Давай-ка слезай оттуда. Мне же так тяжело!

Крепыш приподнял голову, широко раскрыл глаза и сказал:

– Ну, прошу тебя, приятель, иди дальше, ещё немного! Мы можем поменяться. Будем тащить её по очереди!

Макс перевёл взгляд с такса на тележку. Крепыша хватит разве что на метр-другой. Десяток шагов сделает и выбьется из сил.

Лабрадор снова вздохнул и сказал:

– Так и быть. Только теперь с тебя причитается.

Острый кончик хвоста Крепыша заходил из стороны в сторону, и такс с удовольствием положил голову на лапы:

– Договорились, верзила!

Прорычав что-то невнятное в ответ, Макс снова обернулся к дороге. Крепыш откашлялся у него за спиной и тихо произнёс:

– Макс, я серьёзно. Спасибо, что дал мне передышку. При случае я тебя прикрою. Замётано?

Макс едва заметно кивнул:

– Замётано. А теперь отдыхай. И постарайся быть не слишком тяжёлым.

* * *

Когда солнце начало клониться к закату, Макс увидел припаркованную на обочине дороги машину.

Она уступала по размеру грузовикам и джипам с большим кузовом, на каких ездили его люди, и цвета была ржавого. Окна опущены, дверцы распахнуты, внутри пусто. Макс не видел вокруг ни домов, ни других зданий, одни поля да лес вдалеке, – никаких причин оставлять здесь машину надолго.

Выскользнув из упряжи, пёс оставил тележку, шарики и посапывающего Крепыша посреди дороги, а сам склонил голову к земле и, обнюхивая асфальт, на пружинистых лапах осторожно пошёл к машине. На дороге виднелись тёмные полосы – они вели к четырём колёсам брошенной машины. Следы на асфальте пахли жжёной резиной.

Макс подкрался ближе к оставленному автомобилю, сердце у него стучало. Лучше бы здесь были люди, хорошие люди, которые позволили бы им с Крепышом сесть на заднее сиденье и привезли к вожакам их стай. Может, они прячутся за машиной? Или ушли ненадолго в лес и скоро вернутся?