Когда камни кричат

И в лучшие времена тут было не самое приятное место. Городская тюрьма, где сидели се, находившиеся не в ладах с законом — от незаконных рыбаков, не входящих в соответствующий цех, до государственных изменников. К примеру, три века назад тут много лет гнили заживо жены и дети последних язычников — самих-то их сразу отправили на костер, что может считаться милосердием. Потом город окончательно захирел, и вместе с остальным Новым городом была брошена и тюрьма. Теперь для подтаявшего эрхавенского населения вполне хватало гарнизонной тюрьмы в форте Миттар, ну, а для самых несговорчивых — подземного карцера. Ходят слухи, что ночь в «подземке» заставит плакать да просить прощения и матерого головореза.

Теперь некогда мощные стены где обвалились, где потрескались и опасно накренились. Пожалуй, только бывшая караулка, сложенная, из расчета на городские восстания, особо тщательно, еще противилась натиску времени, стойко перенося и картечь дождей, и солнечные залпы, и медленные подкопы разрастающихся деревцев. Именно-то в ней, не забираясь внутрь, и расположились господа горцы. В глубине помещения в очаге впервые за последние полвека горел огонь, в окне, составленные аккуратной пирамидкой, стояли мушкеты. В проеме ворот Рокетт заметил нечто многоствольное — он не знал, что это старинная рибодекина — скрепленные вместе двадцать маленьких стволов. Выпуская разом пару десятков ядер, они способны были положить идущий сомкнутым строем взвод, а то и роту. В узком проеме — вроде той же самой арки ворот — в упор это было страшное оружие. Но хуже всего то, что у него дежурил молоденький пуладж, и при этом не ковырялся в носу, а бдительно осматривал окрестности. Рокетт понял: проскочить прямо в ворота — не получится. Но ведь местами даже внешняя стена наверняка обвалилась, а ров заплыл и высох. Значит, ломиться в упор и не нужно.

А господа охранники обменялись какими-то гортанными репликами — наверняка выкрикнули пароль — и протащили упирающуюся девчонку внутрь. Они не особенно прятались, так как никого тут не ждали, и Рокетт успел многое рассмотреть. Самым важным было то, что ее заперли в какой-то барак внутри, а значит, если проникнуть откуда-нибудь сзади…

Рокетт решительно отправился вдоль ветхой тюремной ограды.

Наверное, в эту ночь его хранила Сила, далеко превосходящая человеческую. Когда-то тюрьму окружал пустырь шириной в семьдесят копий, тщательно замощенный кирпичом, ров, правда, без воды, и прочная каменная стена, правда всего в пару копий высотой. Если вспомнить, что некогда поверх кладки в цемент вмуровали битое стекло, ржавые гвозди и прочее добро, перелезть стену было бы невозможно. Но то — хотя бы век назад. Теперь-то кладка рассохлась, растрескалась от дождей, раскрошился некогда прочный цемент, и зубья гвоздей и осколков теперь стало несложно выбить. Кое-где обвалилась и сама кладка, а совсем уж сзади стена сползла в ров. Тюремная ограда больше не была непреодолимой. Опаснее было передвигаться по пустырю, но… Во-первых, луна снова скрылась за тучами, вдобавок пошел холодный дождь, а во-вторых, пустырь давно зарос не то что травой — молодыми деревцами. Пройдет еще лет тридцать, и над тюрьмой наверняка зашумит лес. Скрадывая шум шагов, засвистел в ветвях ветер, зашелестел сыплющийся на землю дождь.

Рокетт дрожал от холода, но еще и от азарта. В глубине квартала, на противоположном участке стены, обнаружилась сползшая в ров кладка. Образовался неровный, зато довольно широкий мост, по которому Рокетт смог проникнуть внутрь. Перевалившись через гребень оставшейся стены, Рокетт рухнул вниз, больно ударился рукой о какие-то железяки. «Что ж вы так двор-то захламили? — подумал Рокетт про древних тюремщиков. — Это же тюрьма, а не свалка!»

Под прикрытием мглы Рокетт пробежал к ближайшему зданию. Построенное на совесть, оно все еще не обвалилось, под крышей можно найти спасение от дождя. А дождь разошелся не в шутку — Рокетт промок до нитки, зубы выбивали стремительную дробь. Кое-как уняв дрожь, он прислушался. И почти сразу услышал голоса.

Говорили двое, язык Рокетт не знал, но интонации тоже могли рассказать немало. Один из собеседников явно издевался над другим, сопровождая слова увесистыми тумаками. Второго, казалось, не беспокоит ни грязная ругань, ни побои. Неизвестный насмехался над палачом, то ли веря, что его спасут, то ли еще больше веря в свою правоту.

Рокетт встрепенулся. Не подозревая о том, что блитзится помощь, незнакомец, тем не менее, давал эрхавенцу шанс. Стараясь даже не дышать, Рокетт выбрался из-под крыши, и осторожно, хоронясь в тени развалин камер, двинулся к месту, откуда неслись голоса. Выковырял из рассевшейся стены кирпич поувесистей, приготовившись метнуть его в голову бандита. Не Единый весть какое оружие против мушкетов, но хоть что-то.