Когда командует мужчина

– До идиотской их вражды мы с твоим папашей вполне ладили. И сейчас, безусловно, поладим. – Люк знал, что не только для Гранта, но и для его отца семья была на первом месте. А если они с Хиллари поженятся, она станет членом его семьи, а он – ее.

Вот так. Их брак – логичный, практический шаг. Вне всякого сомнения. Именно то, что ему, Люку, по душе. В результате не только развяжется тугой узел семейной вражды, но и решится другая проблема – с будущим партнером, который предпочитает, чтобы он. Люк, был непременно женат. И последнее, но отнюдь не маловажное, – он вернет себе Хиллари, заполучит в свою постель, где ей и положено быть.

– Надо подумать, как сообщить отцу, что мы поженились, и сделать это как можно деликатней.

– Ничего проще. Я скажу ему: ваша дочь теперь моя забота.

– Я и не была для него заботой. У моего отца одна забота – твой отец.

– Ну, с моим предком у нас не возникнет проблем, – уверенно заявил Люк. – Скажем ему то же самое. Мол, теперь забота обо мне – твое дело. И все пойдет как по маслу.

Хиллари не разделяла его уверенности.

– Больше ты ничего не способен предложить?

– А чем тебя это не устраивает? – огрызнулся он.

– Как тебе сказать… Не помешает немного сочувствия. Немного сопереживания.

– Я и сочувствую. И сопереживаю. У меня этого добра хоть отбавляй.

– Докажи.

– Каким образом?

– Найди такие слова, чтобы отец услышал в них, что ты ему сочувствуешь, сопереживаешь.

– Мы, мистер Грант, сочетались узами брака, – торжественно объявил Люк и уставил на Хиллари выжидательный взгляд.

Никакого впечатления. Люк попытался снова:

– Может, так: вот я и снял с ваших плеч заботу о дочери.

– Бесподобно. С большим чувством.

– Ах, ты хочешь чувства? Тогда попробуем так: я, мистер Грант, без ума люблю вашу дочь и все оставшиеся дни моей жизни посвящу тому, чтобы сделать ее счастливой.

Сипловатый голос Люка звучал с покоряющей искренностью, зачаровывал, заставлял верить, что он говорит правду. И Хиллари верила… пока он не повернул к ней свое лицо, по которому гуляла ухмылка. – Ну как? Пойдет? Лучше?

Кивнув, она отвернулась и стала смотреть в окно. Горько, что все это пустые слова…

Почему-то, когда Хиллари представляла себе, как будет выходить замуж, ей ни разу даже в голову не пришло, что придется стоять в очереди на венчание. А что какой-то эрзац-Элвис будет состязаться с рок-группой накурившихся марихуаной лабухов, ей и в страшном сне не могло присниться. Однако все было именно так. Группа и певец шпарили каждый свой номер. Одновременно. В результате гул стоял такой, что даже сильному духом мужчине впору было закричать «караул».

– Мы не сумели договориться насчет музыки, – доверительно сообщил Хиллари будущий молодожен, стоявший в очереди впереди них. – Вот и решили пойти на компромисс – потрафить вкусу сразу обоих. Вроде как символ семейного согласия.

Если такая какофония, подумала Хиллари, символ семейного согласия, этой паре не позавидуешь.

– Как по-вашему, мое платье не слишком… вы понимаете… – невеста сделала порхающий жест обеими руками. – Не слишком…

– Нет, что вы. Рюши очень идут к змеевидному узору на чехле, – храбро выдавила из себя Хиллари. Невеста просияла:

– Вот спасибо.

– Да-да. Все как надо.

Но у самой Хиллари далеко не все было как надо. Прежде всего от оглушительного грохота у нее разболелась голова. И нервы сдали… Впрочем, у кого бы в подобной обстановке не сдали? Так что, когда Люк протиснулся к ней сквозь толпу, она, отведя его в сторону, сказала:

– Может, перенесем на другой день?

Но тут как раз певец, работавший под Элвиса, вошел в раж, и Люк не услышал ни слова из того, что она говорила. Все поглотил шлягер: «Ты для меня лишь гончий пес».

– Что? – прокричал Люк.

Хиллари пришлось встать к нему вплотную, и ее губы почти прижались к его уху.

– Может, отложим на другой раз? – громко повторила она.

Люк мгновенно повернул к ней голову, и не успела она отпрянуть, как его рот оказался у самых ее губ. Теплые волны его дыхания растопили сопротивление, сделали ее уступчивой, как воск. Она судорожно глотнула воздух. Люк подавил рвущийся наружу вздох и решительно отрезал:

– Мы женимся сейчас.

Он сказал свое «женимся» ни на йоту тише, чем она свое «отложим», но в этот момент музыка, как на грех, умолкла, и его заявление раскатилось по всему залу.

Все глаза уставились на них; Хиллари готова была сквозь землю провалиться.

– Ишь, до чего ему жениться невтерпеж! – ввернул веселый тромбонист. Но под угрожающим взглядом Люка поперхнулся и поспешно прижал к себе тромбон, словно боясь за невредимость инструмента, да и собственной личности тоже. – Ладно, ладно, парень, молчу… – запинаясь, пробормотал он.

На его счастье, дверь в капеллу отворилась и служитель объявил, что его преподобие готов совершить обряд венчания очередной пары – Хот Моммы и Лобо.

– Мы следующие, – сказал Люк, как только они остались вдвоем в опустевшем теперь зале. И, видя, как Хиллари жмется от него в угол, добавил: – Нервничаешь?

– Туг только толстокожий бегемот не занервничает.

– Значит, я бегемот, – сказал он.

– А ты не нервничаешь?

– Ни вот столько.