Когда кончаются игры (СИ)

Акросс даже вздрагивает, обернувшись. То ли он так увлекся разглядыванием тени, то ли Гранит подкрался неслышно. Хотя Акросс бесспорный капитан, Гранит старше его на десять лет и выше на две головы. Акроссу иногда кажется, что Гранит - это он сам, если продолжит расти, но это вряд ли. Просто Гранит - тот тип опытного офицера в его маленькой армии, которого назвали бы "бывалым". Играет он, конечно, меньше, чем Акросс, просто на него всегда можно положиться, а за это иногда он позволяет себе одергивать капитана. Акросс то злится на него за это, то наоборот, как теперь, понимает, что заигрался, и остановили его вовремя.

- Пора, - напоминает Гранит и протягивает капитану железные кандалы и ключи от клетки.

Они в подвалах замка во времена глухого средневековья.

- Колдуна сжигать! Колдуна сжигать сегодня будут! - шепчутся восторженно на улицах.

- Молодой, не старик. А туда же. Ему такая нечисть служила... Когда его забирать пришли, говорят, оборотень у него был. Пятерых загряз насмерть, еще троих порвал.

- Ой ли, пятерых. Двенадцать не хошь? И колдунья у него в подчинении была. Сами видели, рыжая. Ворожила, травами какими-то раны залечивала.

- И сын графский с ними был, ведьма его околдовала. Окрутила. А он им и лошадей, и деньги... И колдуна выручить пытался, говорят.

- Итого, - Хаски сидит, сложив руки на груди, закинув ногу на ногу, смотрит не на команду, куда-то по диагонали, всем видом показывая, что глаза б его их не видели. - Мы же его и подставили.

- Хватит делать такую рожу! - срывается Дроид, хлопнув ладонью по столу, тут же отдергивает, почувствовав, что этим жестом посадил несколько заноз. За него продолжает сидящая рядом Гидра, сжав руки в кулаки:

- Вот именно! Слухи пошли почему? Слухи пошли потому, что за ним таскался "оборотень"! Который, надо сказать, при посторонних людях, при дневном свете не стеснялся превращаться!

- Слухи поползли потому, что мудак Акросс их распускал, - невозмутимо продолжает Хаски, все еще не глядя на них. Дроид в обычных реальностях в очках, тут же их еще не придумали. По началу он мучился с моноклем, но потом плюнул и теперь щурится, чтобы рассмотреть собеседника, отчего лицо у него получалось бы еще более злое, не знай Хаски этой особенности. - А вот ведьме стоило бы волосы-то...

- Да какого черта ты стрелки переводишь!? Какие к черту волосы, когда ты при них в собаку превратился! Кай вынужден был сдаться, чтобы они тебя не поймали!

- Вот от таких выражений тебя за ведьму и приняли. А Кай сдался потому, что знал - мы придем.

- И как мы придем, если у них наши ориентировки? - уже спокойнее возражает Дроид. Хаски улыбается, переводит, наконец, на них взгляд своих фантастически-голубых глаз и, наклонившись ближе, уже дружелюбнее замечает:

- А вот тут положитесь на меня, потому что у меня созрел план.

- Я не помню, чтобы тебя назначали главным в отсутствии Кая, - не сдается Гидра, когда Дроид уже готов слушать, предпочитая, чтобы кто-то отвечал за него и сказал, как лучше поступить.

- О Господи, - громко, уже снова не глядя на девушку, наигранно начинает Хаски. - Есть тут кто-нибудь?! У меня ведьма без костра пропадает!

Так как они разговаривают не в безлюдном лесу, а городском переулке, Гидра вскакивает, чтобы закрыть ему рот, шипя от возмущения, как кошка.

- Не люблю запах этот, когда их жгут. Сначала мясца хочется, так пахнет. А потом... Знаешь, будто сам себе окорок готовишь, а он гореть начинает и сделать с ним ничего не можно. Такой аппетит сразу, - жалуется закованный в доспехи охранник. Второй молчит, рассматривая лес перед небольшим входом в замок. Этой дверью обычно пользуются торговки, прачки, да проститутки.

- Может, сегодня заплатят хоть неплохо. Можно будет вечерком мясом угоститься...

- Собака, - произносит второй, взяв на изготовку копье.

- Да ладно, ври. Собака. Их приказ был два дня назад всех вырезать. По серебряному за собаку. Видал, какая гора за замком? Если не сильно протухли, то, может...

И тогда он вырывается из кустов - здоровенный черно-белый длинношерстный пес. Сбивает с ног молчаливого, пока тот не успевает зацепить его копьем, не тратя на второго времени, проскальзывает в замок. Тот, опомнившись, помогает подняться товарищу и предлагает:

- Давай скажем, что ничего не видели. Ну мало ли тут выходов.

- Отрекаешься ли от дел своих черных? - нудит священник, перелистывая странички Библии, которые наизусть знает. - Отдаешь ли душу свою Богу посмертно или к хозяину своему отправишься?

Заключенный напротив него молчит, и так как на голове его капюшон - священник начинает подозревать, что ему подсунули не того, протягивает скрюченные пальцы, чтобы проверить, но герцог, Акросс, стоящий над ним, его руку откидывает, поясняет:

- Он не отречется. С самого ареста молчит, Дьяволу молится. Прерываться не может.

Священнику приходится поверить, отступить, чтобы выпустить заключенного.

- Хаски, хочешь сказать, ты под этой рясой голый? Мерзость какая...

- Пф. Хочешь сказать, ты под этой рясой баба!?