Когда кончаются игры (СИ)

- Гранит, я вроде бы крест его убрать просил, а не любоваться на нашу возню, - Акросс говорит так длинно назло, будто ему не стоит никаких усилий удерживать противника. Кай вскидывает голову, пытаясь разбить ему нос затылком и, конечно, у него не получается. А потом Кай замирает, потому что Гранит, устав от их перепалки или просто подчиняясь приказу, оставляет широкое лезвие ножа над огнем одного из факелов. Кажется, Кай забыл, что крест у него не на цепочке, а вытатуирован на коже. Просто так его не сорвешь, на то и рассчитан.

- Я не собираюсь вырезать его. Только прижгу, - успокаивает Гранит, как безразличный стоматолог, старающийся, чтобы пациент дергался меньше, но Кай, как еж, сворачивается клубком, спрятав татуировку, и дышит так глубоко, что Акросса кК волны качают. "Он почувствует", - вспоминает Акросс и, сам морщась от того, что делает, будто его самого вынуждает кто-то, одной рукой перехватывает волосы на затылке Кая, другой прижимает к полу его плечо, чтобы открыть крест.

Когда лезвие прикладывают, к горлу подкатывает тошнота от запаха горелого мяса, но Кай не кричит, и по расфокусированному взгляду Акросс понимает - он пытался сбежать, ему все еще есть куда. Ему сложно представить, что такое ощущать боль и в играх, ведь это значит быть реальным в обоих мирах, то есть сделать то, чего сам Акросс никогда не мог. Кай еще медитирует, пытаясь не замечать боль. Он похож на спящего с открытыми глазами.

Кай приходит в себя уже со связанными руками и в одной из повозок, так похожую на те, в которых перевозят "мясо" для вампиров, только он тут один. По этой повозке он и понимает, наконец, что именно Акросс приготовил на этот раз.

И уже после этого на него сваливается ощущение боли - резкой, над ключицей и ноющей в сломанной руке. Ворот порван и крест прерывается красным треугольником ожога. Его не могли съесть из-за этого креста, во всяком случае не целиком, а теперь пропала последняя защита. Чтобы как-то отвлечься, Кай представляет себе штаб - взволнованного Хаски, который не знает даже, к чему готовиться, расстроенную проигрышем Гидру и Дроида, этот с ними сидит только за компанию. Он с радостью запирался бы в комнате, когда Кай возвращался после игр. Да и сам Кай предпочел бы быстро прошмыгнуть к себе.

Акросс прав - они всегда проигрывали. Казалось бы, игр прошли - не счесть, но все время что-то мешало, и все заканчивалось вот так.

- Разве не приятно будет вернуться к своим?

Кай вздрагивает от неожиданности - он и не заметил, что в повозке не один. В другом углу, в темноте, у решетки сидит Акросс - впервые в одной клетке с ним.

- Ты меня преследуешь? - как можно безразличнее спрашивает Кай, отвернувшись. - Куда мы едем?

- На бал.

- Не вижу на тебе бального платья.

- Шутник, - усмехается Акросс, все еще едва различимый в этой темноте. Кай сидит к свету ближе, луна сегодня почти полная. Ему видно и широкую дорогу в лесу, по которой они едут. - Думаешь, что чувство боли нас объединяет? Разве ты не выключился из игры, когда к тебе приложили раскаленное железо? Разве ты не сбегаешь в штаб до того, как умрешь по-настоящему?

- Меня отпускает Королева. Сам бы я сбежать не мог. К тому же... Кто тебе сказал, что я вообще чувствую боль?

- Хочешь продолжить эксперимент? Окон тут нет, чтобы от меня избавиться.

- Я понял. Еще одна пытка. Необходимость разговаривать с тобой перед казнью, - кивает Кай, на всякий случай сменив тему. Пропадают сосны по бокам дороги, повозка начинает подниматься по склону в горы. Кай замечает крепостные стены далеко вверху. Это тупик, значит - уже скоро.

- Гидра не считает разговор со мной пыткой. Во всяком случае, не в том смысле, который вкладываешь в эти слова ты.

Кай больше не отвечает. Он чувствует близость развязки и снова пытается отвлечься. Опять представляет себе штаб. В этот раз его заставил ввязаться Хаски, которому не сиделось на месте, пока капитан у Королевы. Теперь Кай хочет остаться в штабе чуть-чуть подольше и подумать хорошенько над тем, почему они всегда проигрывают. Может, стоит начать стрелять Акроссу в спину, когда выдается такая возможность?

Тщедушные слуги Акросса не могут с ним справиться, поэтому конвоирует его Гранит. Он и сам охотник на нечисть, но вместо рясы на нем белая рубашка с высоким горлом и совсем не подходящим ему кружевом. Черт его знает, что могут подумать остальные вампиры, если выяснится, что Акроссу помогает один из охотников - станут уважать или сочтут и самого предателем.

Кая, пыльного и связанного, сначала приносят на кухню - мрачную, больше похожую на пещеру. И Кай отворачивается, насколько это возможно, находясь на плече у Гранита, чтобы не видеть происходящего здесь: кандалов и разделочных ножей.